Курильщики на Курилах

О подвигах, волнах и птеродактильных войнах

Давным-давно увидел Дед воду. И сказал он: пусть будет земля. И появился остров Кунашир. И завелись на нем японцы, ибо заводились они всегда на островах. И началась война, и сошло пламя на землю. И прозвали Деда Турук Макто, ибо правил он птеродактилем Федей.

Предания об острове Кунашир, 150 млн. лет после завершения II Птеродактильной войны

...

    Когда солнце устало опускается в воды Атлантики, и жители Калининграда доедают свой вечерний бутерброд с польской колбасой, а добропорядочные москвичи чистят зубы перед сном,  на Курилах уже начинается новый день. Рыбаки проверяют свои лодки перед выходом в море, продавщицы ровняют ряды корейских конфет на прилавках, а в аэропорту Южно-Сахалинска нервно топчется кучка туристов с большими рюкзаками. 2020 год никого не щадит: на наших лицах маски, в руках по пачке бумаги — справки, ваучеры, QR-коды и прочие обереги для того, чтобы ступить уже наконец на сахалинскую землю. 

  Усталый аэропривратник делит поток пассажиров в дверях на две части — взглядом скользит по ковидным справкам, если всё в порядке, отправляет налево, если нет — направо. Слева сквозь толпу проглядывает багажная лента. Справа за символической перегородкой люди в чумных костюмах проводят какие-то манипуляции с теми несчастными, кто прилетел без справки.

    Минут тридцать людские волны носят нас по тесному залу. Въезд на остров разрешён только с местной пропиской, по работе либо в составе организованной тургруппы. Мы якобы купили тур у местного оператора, и теперь надо только забрать свои документы, но кому называть пароли и явки — не очень понятно. Сую нос в правую половину — на меня рычит привратник: "Куда? Вы что, ЕЩЁ РАЗ мазок сдать хотите?". В конце зала из толпы раздаются истошные крики: "да вы знаете, сколько лет я уже тут живу?!". Похоже, нам туда.

    Мы выливаемся наружу, стягиваем маски, и пятки покалывает от недоверия и восторга. Сколько всего могло пойти не так, но мы здесь. Из дымки выглядывают зелёные сопки, солнце рассеянно светит сквозь тонкий слой низких облаков. Слишком светло, хочется сощурить глаза, и от этого ощущение нереальности только крепнет. Но договор аренды с нереальностью подписан, и следующие три недели нас ждут вулканы, горы, море, медведи, рыбы, крабы, море крабов, горы медведей, рыбные вулканы, короче, чёрт его знает, но будет интересно. 

День 1. Зелёный Путин, аниме и вечная память нерпе

    Если помните, как выглядит типичный провинциальный город с хрущёвками, торговыми центрами и гаражами, мысленно дорисуйте ему сбоку пару сопок, разбейте в скверах японские садики, посадите вдоль канав экзотические лопухи и добавьте некоторый курортный вайб — получится Южно-Сахалинск. 

    Мы с камчатской бандой оппозиции почти в полном составе снова вписались в поход клуба "Пик". Встречу с группой инструкторы назначили только на вечер, поэтому мы забросили вещи в хостел под названием "Нора" (не "Берлога" — уже нормально, нас устраивает) и пошли лениво исследовать город.

    Ночь в самолёте продлилась примерно час, потому что сначала мы летели через бесконечный закат, а потом догнали солнце с другой стороны. Практически никто не спал, поэтому план на день был максимально реалистичным: поесть, не уснуть в процессе и, если получится, посмотреть на какой-нибудь красивый дом. Местные нашептали кому-то из группы про японский ресторан, где подают зелёное пиво, а Света сказала, что нам нужно увидеть краеведческий музей, потому что это и есть тот самый красивый дом, единственный в городе.

 

Мы всё ещё в России

    

    Здесь японское наследие очень игриво вплетается в постсоветскую реальность. Когда ты полчаса идёшь вдоль типовых пятиэтажек, и вдруг из-за поворота на тебя наскакивает настоящий дворец с изогнутыми крышами и красной черепицей, хочется проморгаться. Вот ты более-менее свыкся с мыслью о дворце 1937 года постройки, и тут из кустов выглядывает японский танк. И он выглядит так, как будто из люка сейчас выпрыгнут грудастые большеглазые нарисованные девочки, наденут плюшевые кошачьи уши и начнётся аниме про дружбу, любовь и завоевание мира. 

Был подписан как "японский лёгкий танк тип 95 Ха-Го". Если эти буквы вам что-то говорят, то я вам не доверяю

    Когда хилая галочка напротив пункта "культура" в нашем списке была поставлена, осталось проложить маршрут к зелёному пиву. От мечты нас отделяла пара кварталов и длинный обшарпанный забор военной части, которая расположилась в центре города так неудобно, как будто её строили специально с целью задерживать вражеских шпионов. Но что-то пошло не так, и каждый день вместо шпионов её по периметру обходили мы. 

    На заборе красовался старинный плакат с молодым Путиным, который успел позеленеть под ударом дальневосточных дождей. С другой стороны бетон был украшен более свежим баннером с рекламой службы по контракту. Помните, Хан Соло улетел с планеты Корелия только после того, как вступил в имперские войска? Если эту же надежду пытаются внушить жителям Сахалина, то, кажется, это не лучшая стратегия.

 

Просто самолёт в поле в центре города. Почему бы и нет?

    

    От ощущения, что мы на острове на краю земли, реальность магически преображалась. Да, мы идём вдоль серых домов, разномастных ларьков и пивных наливаек, но на торце висит табличка "Тихоокеанская улица", и прогулка за пивом обретает лёгкий флёр приключений. Местный алкаш салютует нам от ближайшего крыльца, но откуда мы знаем, может, это пират, который только сегодня сошёл с корабля — он полгода не был в порту, на пиратских фрегатах нет барбершопов, его лицо закалено морским ветром, и это качка заставляет его ноги выводить кренделя.

    В японском ресторане Нихон Митай нам с порога сказали, что зелёного пива у них нет уже много лет. Зато есть московские цены и снобы-официанты, которые сразу дали понять, что мы недостаточно хороши для высокой азиатской кухни. Наше настроение было сложно испортить, поэтому кто-то съел суп с одной креветкой, кто-то лапшу с двумя кусочками краба, и мы в целом остались довольны пережитым опытом. Я открыла для себя, что сакэ — это тёплая разбавленная чача. 

Активно пытаемся не уснуть

    Мне после огромной тарелки лапши ещё больше захотелось спать, а Свету наполнили неведомые силы. "Всего три часа, у нас ещё столько времени, пойдёмте сфоткаемся с памятником нерпе, тут всего 700 метров!". Мы безропотно пошли вслед за самым энергичным представителем группы. 

    Через 20 минут в воздухе повисло ощущение подвоха. "Да мы уже близко, вот сейчас за поворотом будут кусты, и там нерпа, увидите!", "Нет, не эти кусты, следующие", "Вот, смотрите, всего два квартала, и будет парк, а там нерпа! Ну хорошо, 700 метров — это, наверное, было напрямик, а вы что, устали?". 

    Мы проходили мимо загадочных цветочных композиций, монумента павшим воинам, памятника лопуху, музея Победы, мимо сувенирных магазинов и разноцветных каруселей, но Свету неудержимо тянуло к неведомой нерпе, которая с каждой минутой становилась всё дальше и дальше. В конце пути нас ждала... бетонная скульптура чуть больше метра в высоту, которую никто бы и не заметил, если бы шёл мимо. 

Без внешнего вмешательства нерпа выглядит несколько траурно

    Несмотря на то, что всю следующую неделю Свете пришлось отбиваться от шуток про 700 метров до нерпы, парк имени Гагарина, где мы нашли это сокровище, оказался приятным местом. Сопки отражались в воде, по глади пруда скользили парочки на катамаранах, где-то вдалеке галдели дети. Я дала себе слово, что вернусь сюда прокатиться на цепочной карусели, и с чистой совестью вернулась в хостел.

Мы в поход приехали или куда? Если на пути нет препятствий, надо их создать.

    Вечером в гостиной собралась вся группа, 23 человека и два сверхчеловека, инструкторы Юля и Катя. Запоминать с первого раза имена остальных можно было даже не пытаться: среди нас оказалось три Алексея, по паре Оль и Антонов и пять Свет. 40% Свет при этом должны были жить со мной в одной палатке, остальные 60% равномерно распределили по лагерю, чтобы они не достигли предельно допустимой концентрации. 

    План на ближайшие дни  оказался очень насыщенным: перед тем как отчалить на теплоходе на Курилы в девятидневный автономный поход, мы посмотрим на Сахалине заброшенные японские мосты, сходим на хребет Жданко и, конечно, перепробуем всё самое странное, что можно найти в местных магазинах. На ужин я купила японскую газировку, корейский бичпак и салат из лопуха. Кто-то рядом резал осьминога, а у Юры в контейнере плавал подозрительный кальмар под майонезом и кучка вонючих водорослей — морской виноград. 

Ужин здорового человека

День 2. Черти, убийства и съеденная бабушка

    Утром в автобусе наши пионервожатые анонсировали социальную игру на весь поход: каждому раздали по две бумажки с именами участников, для одного человека ты должен быть ангелом, всячески лелеять его и дарить тайные подарки, а второго человека должен "убить" поцелуем в любую открытую часть тела, но только если на вас никто не смотрит, или смотрят только уже вышедшие из игры "трупы". Убитый передаёт тебе по наследству собственную жертву, которую он должен был прикончить, и ты совершаешь серию преступлений, пока не попадёшься сам себе или не будешь убит. Подозрительность сразу увеличилась вдвое, и время от времени каждый нервно оглядывался по сторонам.

    Дорога на заброшенные японские мосты лежала через город Холмск. Вид самого города наводил на мысль о том, что японцы, уходя, разбомбили его, и он до сих пор не оправился после взрыва. Ветхие блёклые дома, развалины вдоль дорог, мёртвые корабли в порту — можно поймать ностальгию по ржавому насквозь Петропавловску-Камчатскому. Впечатление могла исправить экскурсия от гидов местного краеведческого музея, на которую очень надеялась Юля, но в гулком пустом здании мы застали только охранника — извините, музей уехал праздновать день города! 

Примерно так выглядит весь Холмск

    Вместо экскурсии в жадном порыве познания мы открыли википедию и допросили нашего водителя. В 20-х годах японцы с огромным трудом протянули сюда узкоколейку — порт в незамерзающей бухте был очень важен, и линию Тоёхара — Маока (то бишь Южно-Сахалинск-Холмск) строили почти семь лет. По местным легендам, чуть ли не на каждую шпалу здесь приходится по одному погибшему корейскому гастарбайтеру. Сомневаюсь, что корейцев на Сахалин привезли настолько много, чтобы разбрасываться ими вместо шпал, но что при стройке гибли люди — неудивительно, места были дикие, рельеф сложный, нужно было прокладывать огромное количество тоннелей и строить хитрейшей конструкции мосты. 

    Сегодня действующий кусок дороги доходит до посёлка Николайчук, где обитают только редкие дачники. Этой осенью, когда закончится садово-огородный сезон, его перешьют на широкую колею, и несколько километров японской дороги продолжат жить. То, что осталось за чертой посёлка — ржавые рельсы, сырые пустые тоннели и остатки мостов — станет ещё ближе к небытию.

Платформа, до которой ещё ходят поезда

   Накрапывал дождь, дачи прятались где-то в кустах, а на самой платформе о присутствии человека говорил только угловатый советский монумент павшим воинам, вдоль которого гулял игривый котёнок. Что здесь выращивают дачники — было абсолютно непонятно. Казалось, что расти в этих краях могут только гигантские лопухи.

    Огромные зелёные лопасти свешивались с обеих сторон дороги, если свернуть с насыпи — скроешься с головой. Я шла и прикидывала: так, одного листа лопуха хватит, чтобы сшить платье ребёнку, из трёх получится просторная мантия для взрослого... 

Эта штука называется белокопытником японским.
Серьёзно, ребят, даже лопухи у вас японские, никакого патриотизма!

    По японским шпалам ходить так же неудобно, как и по русским: скакать через одну — слишком широко, наступать на каждую — слишком часто. Все уставились под ноги, и только Лёша Иванов, пропитавшись духом Японии, вслух сочинял хокку об окружающих. "Хорош Аллы смех, каждому нравится он, но лишь пять минут", "Не гейша Света, но прекрасна, как цветы сакуры весной". "Самурай Юрий хорош, длинны волосы его, как и меч".

    Скоро из-за кустов показался первый мост, который прозвали Чёртовым. Строили его действительно какие-то хитроумные черти: поезд въезжал в изогнутый тоннель, делал крюк внутри сопки и в том же месте выезжал на перпендикулярный тоннелю мост. 

    В тоннеле было гулко, темно и сыро. На стенах в лучах фонариков блестела россыпь какой-то космической плесени, и это напоминало о звёздах. Мы кричали и дудели в свистки на случай, если шальной медведь-космонавт решил пройтись по тоннелю — говорят, они бродят по этим местам. Но и без медведей акустика тёмных сводов так и манила набрать полную грудь воздуха и что-нибудь сказать о себе миру. 

    Особенно счастлив в этот день был Юра, который круглый год на работе занимается осмотром искусственных сооружений на железной дороге. Случай был беспрецедентный — обычно ему платят деньги за то, что он смотрит на мосты, но сегодня, во-первых, мосты были в ужасном состоянии,  во-вторых, ему некому было надавать за это люлей, и, наконец, за осмотр платил он. Зато нам было к кому обратиться за справками о ширине колеи и частоте ниш в стенах тоннеля. 

    Я всё пыталась воспользоваться темнотой и пряталась в нишах, чтобы подкараулить свою жертву — утром на обеих бумажках мне выпало имя Антона, это означало, что я прихожусь ему и ангелом-хранителем, и киллером одновременно. Я решила, что в этом случае должна даровать ему как можно более быструю и безболезненную смерть. Сложность была в том, что смертельный поцелуй нужно нанести в открытую часть тела, лучше всего в голову, потому что руки можно быстро спрятать в карманы или поднять, но рост Антона приближался к двум метрам, и я была не уверена, что с высоты своего метра с кепкой смогу совершить прыжок кобры. А ещё он никогда не ходил один. 

    Тем временем преступная деятельность вокруг процветала: первым пал Лёша Оранжевый — ещё утром на выходе из автобуса он был предательски поцелован в лысину Олегом. Юра громким шёпотом хвастался, что кого-то прикончил. Девочки с двойным подозрением смотрели друг на друга, когда шли в туалет. Лёша Иванов сначала рассказал всем, что он мёртв, а потом три часа подряд настойчиво пытался поцеловать Свету, чем всё окончательно запутал. Царил разброд и смятение.

    Сам мост неплохо сохранился, доски оказались крепкими, хоть и выглядели подгнившими. Сверху открылся вид на сочную зелень холмов за дымкой дождя. Внизу бродила ещё одна группа — несмотря на то, что местность производит впечатление забытой богом глухомани, посетителей здесь наберётся побольше, чем в краеведческом музее Холмска. 

    Мы побрели по шпалам и тоннелям дальше, к Ведьминому мосту. Шли медленно, потому что стабильно раз в десять минут кто-нибудь не выдерживал и начинал фотографироваться с лопухами. Включалось что-то вроде азарта грибника: а вот тот лопух, кажется, будет побольше! Нет, вот этот точно самый большой! Ооо, а посмотри на этот... 

    Почему мост прозвали Ведьминым — загадка, но несколько лет назад он сгорел во время лесного пожара, и теперь это имя ему подходит. Остатки обугленных балок лежат на тронутых ржавчиной опорах, и путь дальше стал бы рискованным, поэтому мы повернули обратно. 

Ведьмин мост

    Когда мы вернулись к платформе тем же путём, на перроне нас встретили расспросами местные дачники: ой, как вас много! откуда вы такие? медведей не боитесь? Мы резонно переспросили: а надо бояться? Тут местных как прорвало: нам в красках рассказали о сложной и полной испытаний жизни николайчукских дачников. 

    Пожилой мужчина с азартом описывал нам смерть собственной тётки в лапах медведя в этом июне и параллельно искал в телефоне фотоподтверждения. Мы морщились и содрогались, но всё равно заглядывали друг другу через плечо. Контент действительно был не для слабонервных. Тело бедной женщины нашли не сразу, и ... эээ... в общем, медведь успел хорошо пообедать, прежде чем его подстрелили. 

    Позже, когда у нас заходил с местными разговор о медведях, нам то и дело рассказывали разные версии этой истории. Кто-то ещё больше сгущал краски, кто-то наоборот говорил, что пенсионерка сама была глупая и прикормила медвежонка, а он потом вырос и вернулся к ней голодный по старой памяти. Зато после этой истории ни у кого уже не возникало соблазна в одиночку бродить по кустам или оставлять возле палаток недоеденную кашу.

"Прибытие поезда", братья Люмьер, 1896 г.

    С минуты на минуту — так уж удачно совпало — должен был приехать тот самый дачный поезд, который ходит два раза в день. Все проголосовали за то, чтобы прокатиться по узкоколейке, Юля оперативно отправила нашего водителя обратно в Холмск, и мы возбуждённо толпились на перроне вместе с пятью дачниками. Когда проводница распахнула перед нами дверь вагона, по её глазам было видно, что такого пассажиропотока здесь не было давно. 

Билет стоит 12 рублей          (за фото спасибо Тане)

    Мы вылезли из поезда голодные и бодрые, но ужин в лучших ресторанах Холмска тоже накрылся медным тазом на фоне Дня города — все кафе (все два!) были закрыты на спецобслуживание или закрыты совсем. 

    Тогда от женской половины группы поступил запрос на пляжный отдых, и водитель повёз нас купаться в какое-то специальное место, хотя побережье вдоль дороги выглядело абсолютно одинаково и не очень отличалось от локации, куда мы в итоге приехали. Ну разве что в пределах видимости больше не было ржавых кораблей. 

    На купание нам выделили 15 минут (и автобус в качестве кабинки для переодевания). Вечерело, температура воздуха была около + 15°, впрочем, как и температура воды, но кого это остановит, когда есть шанс поплавать в Японском море? (Ну ладно, это был Татарский пролив, но это всё равно считается!)

День 3. За туманами

    Остров Сахалин похож на тощую рыбу с острым плавником на спине. Ближе к северу голова, на юге раздвоенный хвост. Вчера мы были на нижней половинке хвоста, слева, ближе к материку, а сегодня едем направо, наверх по спине ближе к плавнику. В программе бухта Тихая и хребет Жданко. 

    За окном автобуса по-прежнему было дождливо, и смотреть на дорогу не получалось. Проснулась я в селе Взморье. Мы стояли на стихийном рыбном рынке, а со всех сторон на нас смотрели крабы. 

Цена на краба начинается от 500 рублей.

Сфоткаться с крабом - бесплатно.        За фото спасибо Свете Елёхиной

    Вокруг бегали местные собаки и выпрашивали пирожки у всех, кто двигался хотя бы примерно в сторону ларька с пирожками. Крабов собаки игнорировали. Мы пытались игнорировать собак и с сакральным трепетом трогали колючие красные панцири. "А можно подержать? А можно мы сфоткаемся?". Если бы продавцы брали деньги за фото с продукцией, мы бы им сделали дневную выручку. 

    Один экземпляр был расчленён канцелярскими ножницами прямо на прилавке, мы все попробовали по кусочку и пообещали вернуться вечером — не лезть же на хребет Жданко с кракеном под мышкой. 

    Как мы выяснили позже, в Южно-Сахалинске крабы стоят дороже и выглядят хуже, и это полулегальное место во Взморье — лучший выбор. Я попробовала из интереса погуглить, насколько это законно, но сразу увязла в многомерных новостных пластах: в 2015 году местным вроде как разрешили лов краба, а потом в рамках эфемерного проекта "доступная рыба" разрешили его продавать с многочисленными оговорками и в специально оборудованных местах. Но столы вдоль трассы сложно назвать оборудованным местом, и время от времени в ленте всплывали новости о доблестных стражах порядка, которые спасли сахалинцев от тухлого краба в особо крупных размерах. Впрочем, потом я где-то наткнулась на комментарий чиновника в стиле "ну да, они продают, а чё мы с ними можем сделать? Пусть продают", и это окончательно прояснило вопрос.

Жадно смотрят на пирожок

Мы сначала подумали, что этот сарайчик и есть хостел капсульного типа.

    Следующая локация была идеальным местом, чтобы притушить крабовые эмоции в наших сердцах и желудках. На туманном холме у побережья стояли тории, ворота синтоистского храма, которые чудом сохранились с японских времён. Возможно, потому что их, в отличие от храма, было не так просто разобрать. 

    Такая бетонная метафора с видом на море: ушли те, кто видел в воротах границу между  человеческим и потусторонним миром, и символ поменял своё значение — стал границей между японским прошлым и российским нынешним.

    Когда мы вышли на берег в бухте Тихой, первое, о чём я подумала — как хорошо, что сегодня нет солнца. Тёмные скалы терялись в тумане, чайки кружились над камнями и улетали в серую мглу, воздух был густым и влажным, и по всему берегу разливалась атмосфера застывшего времени.  

    В центре бухты из воды торчал симметричный остров-валун, густо усыпанный птицами, и мне всё время вспоминался ирландский мультик "Песнь моря" о волшебных людях-тюленях и смотрителе маяка, который потерял свою любовь. Любопытные мордочки тюленей, кстати, то и дело показывались из воды, но никто из них не спешил выходить на берег и оборачиваться прекрасной девой. 

    Чтобы подняться наверх, к хребту Жданко, нам нужно было пролезть участок скалы по верёвке. Мы выбрали тропу покруче, но вроде бы с менее раскатанной глиной на склоне. Ползли медленно, по очереди, Юля каждому советовала, как лучше ставить ноги, чтобы было легче подниматься. 

   Пока все меланхолично скитались среди скал, я решила воспользоваться случаем и продолжить свой путь убийцы в походной игре. Даровать смерть Антону мне удалось ещё вчера в электричке, когда он наивно сел в другой вагон в окружении "трупов". Вторую жертву, Таню, я чмокнула в щёку в хостеле за ужином, когда все отвернулись. Дальше я была скомпрометирована, и мы со Светой Папиной заключили соглашение: я помогаю ей убить Костю, и только после этого убиваю её. 

    Но Костя был неуловим, и в середине дня Света отчаялась и уступила мне свой ордер киллера. И здесь, в безлюдных предгорьях мой список жертв вырос до семи человек за полчаса, пока мы со Светой Елёхиной не выяснили, что получили заказы друг на друга. Тогда на отрогах хребта Жданко под порывами солёного ветра был торжественно заключено перемирие.

Кое-кто даже ухитрился остаться чистым на подъёме

Вид с холма.

    Когда все поднялись наверх и перед нами открылся вид на Охотское море и чёрную гряду скал, поросшую ослепительно свежей травой, ни у кого не было сомнений, что подъём по грязной верёвке стоил того. Часть группы сошлась во мнении, что это идеальное место для того, чтобы вернуться сюда умирать. В принципе, это многое говорило о целях и настрое нашей команды. 

    Но умирать здесь сегодня мы не планировали, наша дорога лежала вдоль берега к началу хребта. Под ногами мелькал ковёр луговых цветов, облака спускались на уровень тропы, и одежда быстро промокла в тумане. Где-то через полчаса мы дошли до останца по прозвищу Сфинкс, где задались вопросом, стоит ли идти в таком мареве наверх, если обзора не будет. В итоге часть группы отправилась вниз готовить обед, а оставшиеся сказали "вы что, где вы ещё такой туман увидите!" и пошли дальше.  

    Сквозь морось, цветы и редкую еловую поросль мы продолжили путь в туман. Когда мы проходили через заросли кедрового стланика, Лёша Оранжевый в профилактических целях покрикивал "Медведь! Иди на хуй!", чтобы любой нормальный медведь обиделся и ушёл. Через какое-то время мы вполне насладились дорогой в пустоте, качественно промокли и завернули обратно. Где-то внизу, за туманами нас уже ждал горячий борщ. 

    Желающих искупаться в этот промозглый день оказалось гораздо меньше, чем вчера, добровольцем вызвалась только Света Елёхина. Стуча зубами, мы забежали в море. Точнее, мы надеялись, что забежим, но пока путались ногами в водорослях у берега, лодыжки уже успело свести от холода, и оставалось только бесславно плюхнуться в воду на уровне колен. После выхода на берег начинался новый квест: отряхнуть ноги от мелкого чёрного песка, чтобы потом не стереть им пятки в кровь во влажных ботинках.  

    Обратно к бухте спускались другим путём, как мы надеялись, более пологим. Но судя по тому, что перед верёвкой вниз собралась огромная очередь, склон был таким же раскатанным, как и предыдущий. Конец верёвки терялся где-то за поворотом тропы, и это особенно интриговало, потому что человек начинал спускаться, исчезал из видимости, и спустя минуту остальные начинали нетерпеливо топтаться и думать, что он либо забыл дать сигнал следующему, либо уже в слезах валяется в канаве. 

   Пока мы ждали своей очереди, была возможность в подробностях рассмотреть каждый сантиметр бухты в бинокль. Напротив нас по той самой грязной тропе поднималась четвёрка в ослепительно белых костюмах. Сначала мы даже подумали было, что это туристы-нудисты, но после тщательного прицела оказалось, что это всё-таки странный дресс-код. 

    Но мы и без белых одеяний смотрелись достойно и были измазаны в глине до ушей — можно было проводить конкурс на самый грязный костюм. Рядом очень кстати бежал ручей, и многие начали стирку прямо в нём — нам же ещё ехать в автобусе в таком виде. 

В очереди на верёвку

    На обратном пути мы заехали на рынок за крабами. Я предложила Светам с Юрой взять двух крабов на четверых, но в какой-то момент что-то пошло не так, и в итоге на две тысячи рублей в коробку из-под печенья нам упаковали четырёх огромных кракенов. Как мы их будем разделывать на кухне хостела, было не очень понятно, но мы надеялись на лучшее.

    Пока ребята ходили в магазин, а я клала вещи в стирку, коробка успела протечь и образовать лужу на полу в прихожей. Мы положили было её на улицу возле входа, но каждые пять минут я думала о том, что сейчас злоумышленники унесут моих славных крабов, и в итоге занесла их обратно. Настало время ужина, мы нашли в хостеле ножницы и уже были готовы к трапезе, как вдруг меня осенило: они же весь день (в лучшем случае) лежали на прилавке в пыли у дороги, все трогали их грязными руками, надо их помыть! 

    Возможно, если бы моё детство прошло на Сахалине, я бы знала, как употреблять крабов, не нарушая правила гигиены, но так как я выросла в Екатеринбурге, единственной идеей было положить краба в мойку и сполоснуть водой. Идею одобрили, но мы столкнулись с некоторым препятствием: краб не влезал в раковину на кухне. "Пффф, в этом хостеле четыре душевых", — вспомнили мы. Что может быть более абсурдным, чем мытьё краба в душе? Но мы сделали это. Четыре раза. 

Режем мытого краба.

   

    Лучше всего управлялась с разделкой краба Света. Когда она призналась, что ей это нравится, я бросила свои жалкие попытки вытащить мясо из клешней и решила, что есть краба у меня получается лучше. В итоге за вечер мы справились только с двумя монстрами из четырёх, остальные были очищены и упакованы в контейнер — нам целые сутки плыть на теплоходе, будем есть luxury доширак с крабом. 

День 4. Стальной Татарин. Зарождение легенды

    С незапамятных времён Дед, который называл себя Турук Макто, преследовал татар. Но однажды ему дорогу перекрыл Игорь Фархутдинов, государь и пароход. И никто не хотел уступать. И битва началась, кровавая и беспощадная. Когда битва достигла небес, Великий Дед увидел, что силы их равны, и если не остановить кровопролитие, то погибнут оба. Так Дед и Игорь заключили перемирие. В одной части света был построен Стальной Татарин, в котором Фархутдинов был заключён до скончания времен. В другой части света была прорублена река Волхов, вдоль которой должен был вечно бродить Дед. И всё же спустя тысячу лет они встретились вновь.

Предания об острове Кунашир, 

150 млн. лет после завершения II Птеродактильной войны

    Утром мы собрали вещи и поехали в город Корсаков — порт, откуда уходит теплоход на Курильские острова. Судно по имени "Игорь Фархутдинов", названное в честь бывшего губернатора Сахалина, — практически единственный способ добраться до гряды. На ряд островов также летают субсидированные вертолёты и кукурузники, но они больше зависят от погоды и на них сложнее купить билеты, особенно на ораву в 25 человек.

    Кстати, недавно в Питере спустили на воду будущего коллегу Игоря, и в этом году достраивают ему ещё одного брата, так что со следующего года, когда стальному татарину составят компанию "Адмирал Невельской" и "Павел Леонов", ситуация станет получше.

Порт в Корсакове

Вон он, у причала, человек и пароход

    До посадки на теплоход у нас было немного времени в запасе, и мы сбегали на две обзорные площадки, чтобы посмотреть на порт с разных ракурсов. Бегать в гору — удовольствие сомнительное, но на какие жертвы только не пойдёшь, чтобы рассмотреть Игоря во всей красе.

    

    Сам Корсаков казался менее упадническим, чем Холмск, по крайней мере, с высоты обзорной площадки, но всё равно было заметно, что финансирование очень неохотно выплывает за пределы столицы области. 

    Как оказалось, в порту теплоходом не полюбуешься: пешком передвигаться запрещено, после символического досмотра из здания вокзала тебя на тесном автобусе везут прямо к трапу, и что самое примечательное, эти сто метров счастья не включены в цену билета, автобус надо оплачивать отдельно, это примерно 150 рублей с человека дополнительно к билету, который стоит от 3500 рублей. Возле трапа вас вместе с вещами вываливают на загаженный чайками асфальт, и вы ещё полчаса ждёте, пока сотрудники на палубе запустят всех пассажиров по одному и проверят у каждого паспорта. 

    Пока мы гуляли, какая-то горожанка рассказала Юле, что у теплохода два капитана, один ответственный, второй безответственный. "Вам повезло, с ответственным поедете". Когда мы загрузились, я заметила, что часть ребят застряла где-то позади. Через десять минут в каюту пришёл злой Юра и сказал, что у них отобрали рюкзаки, потому что "при качке они будут мешать передвигаться по каюте". Мы прошли с рюкзаками спокойно, середина группы попала под грозный взгляд старпома, и их вещи заперли в какой-то кладовке на замок, а хвосту группы места в кладовке не хватило, и на них махнули рукой. "Видимо, капитан очень ответственный", — вспомнили мы. 

    Каюта на четверых человек, кстати, оказалась огромной, понадобилось бы рюкзаков двадцать, чтобы в ней стало сложно передвигаться при качке. Вдоль двух стен стояли двухъярусные кровати приличной ширины, и между ними оставалось метра полтора-два свободного пространства. Кроме этого был большой стол, две табуретки, два иллюминатора, шкаф со спасжилетами и огромными инструкциями, где было прописано, на какую спасательную шлюпку нам нужно бежать в случае чего, и оставалось ещё довольно много пустого свободного места возле двери.

  Каждому выдали по стильному комплекту постельного белья сине-зелёной расцветки ("Уважаемые пассажиры! Просьба подойти для оплаты белья в администрацию на четвёртой палубе!"). В цену оно не включено, но отказаться от него при желании ты почему-то всё равно не можешь. У нас были каюты третьей категории с общим туалетом, но при желании можно ехать и в двухместном люксе, где по преданиям есть душ и телефон, с которого никуда нельзя позвонить. 

    Когда все расселились, Лёша Иванов принёс нам мешок гигантских креветок величиной с хомяка и попросил избавить его от них, потому что он больше не может. Мы взамен предложили ему вчерашнего краба, но почему-то он встретил предложение без энтузиазма. В списке дел на день появился новый пункт: не умереть от переедания морепродуктов.  

    Мы взяли еду с собой, напуганные байками о том, что в корабельном буфете всё дорого и невкусно, поэтому ходили туда только за кипятком. Но ребята сказали, что в целом в столовой неплохо, и сходить туда стоит хотя бы из-за буфетчицы Ирины. По рассказам, она берёт заказы у пассажиров по какой-то тайной, только ей известной системе. 

    Когда заходишь в буфет, нужно сесть и тихонечко подождать примерно полчаса. Потом тебе (может быть) принесут меню, которое, видимо, засекречено, потому что написано карандашом от руки на листе А4 и существует в единственном экземпляре. Если повезёт, ещё минут через 15 она примет у тебя заказ, и в течение следующего часа в хаотичном порядке будет эти заказы разносить. Если кто-то начнёт возмущаться, она громко воскликнет "Странные-то все какие пошли, а! Куда вы торопитесь? Вы же на теплоходе! Не волнуйтесь, дорогой, не вол-нуй-тесь! Всех накормим! Все успеют поесть!". В чём-то она, наверное, права, плыть больше суток, торопиться действительно некуда.

Вдалеке виден силуэт Анивского маяка

    Примерно в 4 часа должны были проплывать знаменитый Анивский маяк, но я и так каждые 15 минут инспектировала с биноклем пейзажи по обеим сторонам теплохода — вдруг ещё что интересное будет. Видно было, в основном, туман и птиц на волнах. Сидеть в каюте не хотелось, но и ходить было особо некуда: пассажирские каюты находились только на трёх палубах, на третьей из точек притяжения был бар, на четвёртой — бойлер с водой, буфет и полузакрытая палуба-курилка, а на пятой было было метра по три открытого пространства с каждого борта, в остальные места вход был запрещён. Теоретически на теплоходе имелся видеосалон, но его из-за пандемии прикрыли.

    На пятой палубе периодически ловила связь, но в курилке меньше дул ветер, и когда кто-то принёс гитару, и я окончательно осела там, взгромоздившись на какой-то деревянный ящик. Перед началом похода нас разрывало от споров, брать ли гитару с собой: никто не хотел её носить, а Влад, владелец инструмента, предупредил, что сам играть на ней не будет. В итоге решились, и если кто-то и пожалел, то вслух об этом не сказал.

       Когда пейзажи за бортом окончательно сменились чёрной пустотой, все, кто не был занят сном или борьбой с морской болезнью, осели в одной из кают (благо, она была угловая) и играли на гитаре до посинения. Когда посинение произошло, сильные духом отправились в бар на корабельную дискотеку. За стойкой стояла одинокая барменша, за одним из столиков равнодушно допивал пиво последний посетитель, и над этой пустотой громогласно разливалась отборная русская попса. Нам бы и это не помешало, но через 15 минут бар закрылся, и пришлось вернуться на палубу, свешивать ноги в пустоту и всматриваться в бездну.

    В этот вечер произошло два важных события: во-первых, Юру укусил усталый баклан, которого он зачем-то пытался поймать. Баклан оказался быстрее и сам поймал Юру. Во-вторых, в каюте на нижней палубе родилась легенда о Деде. 

Тот самый баклан, который победил Юру

    В замкнутом пространстве 4*4 метра оказались заперты два Алексея, невинный 14-летний Влад и Олег, про которого на тот момент можно было сказать только то, что он примерно в три раза старше Влада и время от времени ворчит. Как 30 часов отборного содомского юмора и прочие алексеевские факторы влияния отразились на Владе — покажет время, но бесследно такое точно не проходит. В общем, случайно оброненная фраза про то, что Олег ворчит, как дед, срезонировала в тесном помещении, и к вечеру в нашей группе появились Дед, Шнырь, Вождь и Череп. 

    Через пару часов все решили, что Шнырь — это обидно, и Влад был реабилитирован. Через пару дней волосы на бритой голове Алексея начали отрастать, и исчез Череп. Не прижился в этот раз и Вождь по причинам, о которых нам могла бы рассказать социология малых групп, но массив шуток про Деда рос в геометрической прогрессии. Каждые полчаса кто-то спрашивал: "помыли ли деда? чья очередь его мыть?", и с каждым разом глупая шутка становилась всё смешнее. 

    История постепенно обрастала подробностями. Выяснилось, что Дед настолько стар, что принимал участие ещё в Птеродактильных войнах, где пал в боях его верный ручной птеродактиль Федя, а во второй Кунаширской войне Дед потерял ногу, но потом нашёл. Под конец похода легенды сделали Деда богом и повелителем стихий, но не будем забегать вперёд.

День 5. Политическая провокация и логичный лесник

    Утро мы благополучно проспали, качаясь на волнах, и уже где-то в четвёртому часу бодрые выкатились с трапа в порту Южно-Курильска, главного и единственного посёлка городского типа на острове Кунашир. Светило солнце, у входа в терминал паслись коровы, а у дороги ждали два ослепительно-синих новеньких Урала, один для нас, второй для группы клуба "Спутник", которая с разницей в пару дней должна была проходить наш же маршрут.

    Мы стартовали к первой точке заброски возле вулкана Головнина. Под беглым взглядом казалось, что Южно-Курильск целиком построен из морских контейнеров. Вдоль берега моря тоже задумчиво бродили коровы. Мелькающие то слева, то справа стволы деревьев были увиты лианами. 

Порт Южно-Курильска

— Посмотрите направо, — говорила по громкой связи Юля из кабины водителя. — Сейчас будет видно Хоккайдо. 
— Ура! — просиял Лёша Иванов, который весь день на теплоходе подбивал нас на коллективный показ жопы японцам с курильского берега. — Можно и сейчас, они в бинокль рассмотрят! 

28 августа 2020 года премьер-министр Японии Синдзо Абэ неожиданно объявил об отставке с поста в связи с ухудшившимся состоянием здоровья. Есть предположения, что это произошло после действий Алексея по пути к вулкану Головнина. 

в Южно-Курильске

    День заканчивался, но нам нужно было ещё успеть пройти 6 километров до кальдеры вулкана, где была запланирована стоянка. Мы оставили в машине большую часть модулей с питанием и гитару, так как завтра этот же Урал должен был везти нас на другую часть острова. Грунтовая дорога шла вверх, редкий лес сменился зарослями кедрового стланика, мы на ходу искали в нём спелые шишки, грызли их и плевались шелухой от ароматных орешков. 

— И как медведи их едят, интересно? Целиком, что ли?
— А как они ягоды едят? Не лапами же!
— Темнеет уже. Где там наш хвост? Идут? Посвистите им!
— Вижу их, вон Череп идёт. Лёша, хочешь шишку?
— Хуишку! — гневно кричал снизу Лёша. Подъём был плавный, но всё равно требовал сил и терпения. 

    На горы спускался туман, и с высшей точки на тропе мы увидели только белые сумерки. Оставалось надеяться, что на обратном пути с панорамой повезёт больше. Дальше склон круто шёл вниз в кальдеру вулкана, и мы зашелестели плотными листьями бамбучника, пока из зарослей не выплыл домик кордонщика.

Знаменитый курильский бамбучник. Вырастает до 2,5 метров, в чём нам ещё предстоит убедиться на собственной шкуре

    Атмосфера на кордоне царила расслабленная. Из беседки доносился негромкий лаунж, в пепельнице тлела палочка благовоний, а за столом в чистых городских шмотках сидели студенты-географы из МГУ. Они рассказали нам, что проходят здесь практику, изучают биосферу, составляют карты заповедника и беспредельно счастливы учиться на своём факультете. Мы посидели с ними десять минут и решили уходить, чтобы нас окончательно не разъела зависть.

    Кордонщик был тоже беспредельно счастлив, что у него теперь есть студенты из МГУ, и на радостях куда-то уехал. Это делало ситуацию немного сложнее: на официальной стоянке уже расположилась группа "Спутника", и нам нужно было, чтобы лесник благословил нас встать где-то ещё. Тем временем стемнело окончательно, и Юля решила, что не ночевать же нам стоя — идём на берег озера, ставим лагерь там, а утром постараемся собрать его до приезда лесника и сделать вид, что ничего не было. Кордонщик уехал? Уехал. Старший сотрудник геофака нам разрешил? Разрешил. Логично? Логично. Оставалось только верить, что лесник разделит нашу логику.

    Палатку ставили в полной темноте с фонариками, и это оказалось сложнее, чем мы ожидали. Пик выдал нам "четвёрку" с непривычной конструкцией из четырёх дуг, и куда бы мы их ни совали, они всё время были слишком длинные. В итоге мы два раза поменяли их местами, сдались, позвали на помощь Юлю, ещё два раза поменяли их местами, хотели было даже насильственно укоротить, как вдруг выяснилось, что они хитрым образом фиксируются сбоку в стропах, которые мы не заметили. Ликующий крик раздался под тёмным небом! Но он был недолог: кто-то спёр или потерял все боковые оттяжки кроме одной, и мне пришлось бродить по лагерю и стрелять у ребят верёвку. 

    Ночью поднялся сильный ветер, палатка трепетала под резкими порывами, и я порадовалась, что мы всё-таки закрепили хотя бы две оттяжки. Снаружи было так темно, что выход из-под тента был сродни выходу в открытый космос. Я знала, что где-то рядом есть озеро и вулкан, но не представляла, как они выглядят, и это было что-то вроде пунктира, нанесённого на карту, которую утром предстоит закрасить цветом.

День 6. Все жертвы ради чайки

    Засыпали мы в чёрном вакууме, а проснулись на впечатляющем пляже. В тумане среди симметричных кедровых кустов таяло светлое озеро, из пелены нежно выглядывал кратер вулкана, ветер всё так же бросал по небу облака, и солнце не могло ясно ответить на вопрос, есть оно сегодня или нет. 

    Дежурные с горелками расположились где-то за кустами, было непонятно, есть ли там намёк на кофе, или ещё рано, или уже поздно, поэтому вместо кофе я решила искупаться. Озеро называлось Горячим, но это, конечно, был обман, я бы назвала его Ну-Смотря-С-Чем-Сравнивать-Скажем-Не-Очень-Холодным. 

    Мы собрали лагерь, скидали рюкзаки в кучу и пошли исследовать окрестности. Немного выше по склону на месте кратера расположилось второе озеро, поменьше, по имени Кипящее. И оно, в отличие от Горячего, не внушало ложных ожиданий и действительно кипело, извергая над жемчужно-серой поверхностью пузыри газа и едкий пар. Рядом стояли предупреждающие таблички о том, что купаться в нём строго запрещено, хотя, казалось бы, этим пейзажам пояснение не требуется. 

    Из озера вытекала небольшая сероводородная речка, которая где-то дальше впадала в Горячее, чуть-чуть нагревала его (недостаточно!) и обогащала химический состав воды. Из табличек также становилось ясно, что уровень кислотности в Горячем равен 2,5-3,0 pH, что эквивалентно пищевому уксусу или яблочному соку. Да здравствует омолаживающий кислотный пилинг! 

Речку вроде бы расширили японцы, когда добывали тут серу

    В воздухе висел лёгкий аромат тухлых яиц, ветер по-прежнему неистовствовал и вырывал из рук трекинговые палки, а мы поднимались на гору, чтобы окинуть взглядом всё великолепие кальдеры. Потоки воздуха сквозили через отверстия в палках, и они пели, как флейты, на разные тона. 

    У Лёши Черепа порыв сорвал с головы его гордость, гоп-кепку, в которой он все предыдущие дни фоткался на фоне достопримечательностей, сидя на кортах. Так для группы был безнадёжно потерян образ французского клошара. Зато некий аноним нашёл на тропе очки с выбитым стеклом и попросил передать "очко" Лёше Вождю от имени ангела-хранителя. Так был приобретён новый, непонятный образ, значение которого осталось скрыто от нас. 

Вид на томное Горячее озеро

Вид со скалы на Кипящее озеро

    Когда мы спустились с горы, на нас обрушился гнев лесника. Оказалось, даже не потому, что мы встали на озере, а потому что у нас не хватало какого-то из документов от МЧС, который мы вроде бы должны были забрать в Южно-Курильске. После долгих объяснений с инструкторами нас отпустили, и мы пошли обратно к дороге через заросли идеально ровного бамбучника. 

    Солнце всё-таки определилось и решило выйти из-за туч, стало жарко, и из-за всех кустов оглушительно стрекотали цикады, так громко, что, казалось, стоишь рядом с трансформаторной будкой. Мы поднимались с рюкзаками по склону кальдеры, который вчера вечером совсем не казался таким крутым. Когда наконец дошли до смотровой площадки, шёпотом делились друг с другом опасениями: как же мы будем карабкаться на вулкан Тятя высотой, мать его, 1819 метров, если мы уже тут пыхтим, как старые паровозы? 

Связь с космосом на бревне

Вот на той конусообразной пипке над озером мы были этим утром.

Утренняя идиллия

    Все растения вокруг были расположены так симметрично, как будто местные кордонщики подрабатывают на досуге ландшафтными дизайнерами. На горизонте маячили импортные силуэты японских гор. Мы съели по горстке орехов, глядя на эту идиллию, и пошли дальше вниз, к вахтовке, которая отвезёт нас на другую сторону острова, к океану. 

    По пути пришлось заехать в офис заповедника, решить вопрос с недостающими документами. В одноэтажном здании на окраине посёлка, которое ассоциировалось не то с дачей, не то с гаражом, царила сонная и ленивая атмосфера. Я не уверена, что память меня не обманывает, но, кажется, при входе стояло чучело совы. Даже если его там не было, его бы стоило там поставить. Пока Юля разбиралась с пропусками, мы покупали магнитики и сувенирные кружки у суетливой тётушки, которая выгребала запасы сувениров откуда-то из недр офисных стеллажей. 

    Урал вёз нас вдоль берега океана, пока дорога не закончилась, а потом ещё чуть-чуть. Мы проехали мимо одиноко торчащей скалы по имени Чёртов палец, громко пожалели, что нет времени выйти поближе рассмотреть её, и ещё через пару километров высадились возле скалистого прижима. Выгрузили нужные вещи, раскидали их по рюкзакам. Пришло время обеда, и дежурные размазывали плавленый сыр по бутербродам, а все остальные прыгали на одной ноге, пытаясь отмахнуться от стаи хищных слепней. 

— Да, а говорили, комаров не будет, я взял совсем маленький баллончик.
— Так комаров и нет! А насчёт слепней никто ничего не обещал!

    Впрочем, мой репеллент слепни всё равно игнорировали. У линии прибоя, где дул ветерок, их было поменьше, зато из-под ботинок роями выпрыгивали морские блохи, которые, по-моему, вообще не насекомые, а мелкие ракообразные — они не интересуются человеком, а просто мирно доедают водоросли и прочую органику в песке. Но сидеть среди этого прыгучего царства было неуютно, и очень хотелось поскорее пойти дальше. 

Время обеда

    Наш путь лежал к вулкану Тятя, от которого нас отделяло примерно 47 километров. По плану за два с лишним дня мы должны дойти до его подножия, один день потратить на восхождение, и тем же путём ещё за два дня вернуться обратно. Идти будем по берегу, так как единственная альтернатива — лодка, которую в заповеднике никому не дают, потому что "мы возим только делегации". Других дорог нет, здесь не проедет и Урал, завязнет в песках и бродах, но могут проскочить квадроциклы и упорные пешеходы. 

    Мы бодро двинулись вперёд, но уже через десять минут наткнулись на первое препятствие: начался прилив, и вода скрыла пляж перед скалистым прижимом. Мы разулись, те, кто пониже ростом, отдали мальчикам рюкзаки, и пытались быстренько обойти скалу, пока сверху не накрыло волной. 

Юля проверяет, что нас ждёт за поворотом

    Только все успели обтереть ноги от песка, обуться и пройти пару сотен метров, как хоба! Следующий брод. Так мы и шли до заката: разуваемся, бредём по воде, вытираемся, обуваемся, разуваемся... Ботинки мочить никому не хочется — впереди пять дней сложного пути. В шлёпках не пойдёшь — тут же сотрёшь ноги до кровавых мозолей, проверено прошлогодней группой, которая обратно шла со стиснутыми зубами и на анальгетиках. 

    Самые умные взяли с собой лёгкие кроссовки, в которые не набивался песок, и шли в них, но в моих драных тапках для бродов уже через минуту была пустыня, и я надевала их, только чтобы  поменьше сводило ступни в холодной воде и не скользили ноги на мокрых камнях. 

Путь по пляжу

   Песок, песок, песок... Ноги буксуют, рюкзак за спиной ещё больше вдавливает тебя в поверхность, и ты идёшь с единственным желанием ощутить под собой земную твердь. Легче идти по кромке прибоя, где море уже поработало асфальтовым катком, но здесь приходится скакать через груды морской капусты и уворачиваться от волн.  

    В сумерках мы пришли на стоянку "Чайка", к горячим источникам. Здесь был стол под крытым навесом, кабинка для переодевания и то, ради чего мы буксовали в песке с таким энтузиазмом — дымящийся бассейн с нагретой недрами земли водой. Кое-кто даже палатку не стал разбивать, сразу потерялся в облаке пара. 

Тот самый бассейн.                     За фото спасибо Свете Елёхиной

    После долгого дня упасть в горячую ванну, дать телу впитать тепло, и когда уже почти растворишься в этой мягкой воде, выскочить и с разбега через груды морской капусты забежать в обжигающие волны океана... Вскипятить кофе на горелке и пить его маленькими глотками под лёгким вечерним дождём... Сидя в этом бассейне, хочется передать привет всем, кто считает, что в этих походах своих мы только потеем и ломаем ноги.

День 7. Мальдивы для сильных

        Говорят, утром кто-то ел овсянку прямо лёжа в бассейне — такого не увидишь в лучших домах Лондона. Надо было выйти пораньше, чтобы перейти самые большие броды в максимальный отлив, поэтому мы простились с бассейном и сказали привет рюкзаку. Погода была подозрительно хорошей. Настолько, что я начала сомневаться, не зря ли я взяла с собой три флиски и 10 пар носков.

    Стоило только немного разогнаться, как мы снова столкнулись с непреодолимым препятствием: у мыса на камнях в лучах утреннего солнца грелись пузатые тюлени. Движение остановилось минут на пятнадцать, пока мы передавали друг другу бинокль со вздохами "какие хорошенькие! какие жирненькие!"

На квадриках тоже можно добраться практически до подножия вулкана.

    После очередного брода тропа шла в лес, в обход большой скалы на берегу. Дорога была сильно разбита квадриками и состояла преимущественно из луж, было так влажно и жарко, как будто мы бредём по джунглям, и в воздухе стоял густой звериный запах. На нас тут же накинулись наши друзья-слепни, а к ним подтянулись и комары, которых, как известно, на Кунашире нет. 

    Мы вспомнили о медведях, которые едят бабушек, и периодически оглашали кусты свистом и криками. Самым эффективным инструментом оказалась Юрина оранжевая сигнальная дудка, которую он спёр с работы. Этот чудо-горн был создан для того, чтобы сигналист на путях мог перекричать приближающийся поезд, так что, думаю, все медведи в радиусе 5 километров были беспредельно счастливы. Иногда дудка служила дополнительной мотивацией для отстающих — когда они слышали впереди трель горниста, то понимали, что они уже почти у цели, и ускорялись.

Привал

    Периодически из кустов на нас наскакивали неожиданные броды, и люди делились на две категории: тех, кто переходил их в шлёпанцах, и тех, кто делал всё возможное для того, чтобы не переобуваться — кидал в русло камни, скакал по замшелым брёвнам, цеплялся за ветки, левитировал... По скорости преодолевания препятствий обе группы были примерно равны. Была ещё третья группа, состоящая из Лёши Черепа в непромокаемых ботинках за 18 000 рублей, но он шёл в хвосте, поэтому баланс сохранялся. 

   Время от времени кто-нибудь всё равно звонко падал в грязь. Часть людей шла полураздевшись, потому что вокруг было жарко и мокро одновременно, и я с содроганием смотрела на набухающие укусы насекомых на их телах. 

Прицеливаюсь, чтобы не промазать мимо бревна.     За фото спасибо Тане

    После второго большого брода мы вынырнули из леса, а на нас смотрел гордый и грандиозный конус вулкана Тятя. Было сложно осознать, что послезавтра нам нужно оказаться на его вершине. Теперь, когда цель пути была на виду, всё наполнилось ясностью, как будто ты шёл вслепую, а теперь открыл глаза. 

    В этом месте и решили пообедать. Пока варился суп, мы самозабвенно купались в океане. Если бы нужно было выбрать лучший пляж на Кунашире, этому месту я бы отдала золотую статуэтку: чёрный песок был настолько мелкий, что казалось, будто идёшь по ковру, берег был идеально чист, и волны скользили по нему, как по зеркалу. Если бы можно было принести сюда бассейн со вчерашней стоянки, я бы засомневалась, нужно ли нам идти куда-то дальше. 

Мальдивы для сильных

Обед с видом на Тятю

После обеда — здоровый сон

    Остаток дня мы шли по идеальному чёрному берегу. Ветер нагнал плотные тучи, воздух приятно посвежел, но дождя не было. Часам к пяти встретились с рекой Саратовкой, самым глубоким бродом, который нам предстоял. Мы подошли поздновато, уже начинался прилив, и вода постепенно прибывала. Я шла впереди и как-то успела перебежать реку на цыпочках прямо с рюкзаком на спине, но большинству ребят пришлось тащить вещи в руках.

    Песчаный берег коварно оседал под ногами, и в конце пути все норовили плюхнуться на колени, поэтому мы со Светой подхватывали ребят. Точнее, Света подхватывала, а единственный раз, когда я попыталась ей помочь, всё закончилось тем, что я уронила в воду саму Свету и решила, что просто буду всех фоткать, пользы от этого будет больше. 

    Когда разбили лагерь, несколько человек пошло к кордону заповедника выше по течению, чтобы оставить у лесника часть продуктов на обратный путь. Начался дождь, и остальные тем временем решили растянуть тент, чтобы не промокли хотя бы дрова, которые мы так упорно таскали через реку.

    Чтобы поставить тент на пляже, нужны чудеса изобретательности: парни таскали брёвна, за которые можно было бы закрепить оттяжки, а Светы с помощью ракушек закапывали в песок поплавок от рыбацкой сети, к которому привязали один угол. Пока ставили тент, дождь, естественно, закончился. 

Такое впечатление, что вулкан решили посетить пришельцы

    Ребята вернулись от кордонщика несколько просветлёнными: во-первых, он объяснил им, что странная конструкция из стула, деревянных паллетов и ржавого холодильника возле нашей стоянки — это переговорный пункт, с которого ловит МТС. Даже если это был троллинг, то троллинг высшего уровня, потому что следующие полчаса мы по очереди залезали на этот трон и пытались поймать связь. И хотя все, у кого был Мегафон, ещё вчера на стоянке у Чайки могли  прямо из бассейна грузить фотки в инстаграм, на холодильнике мой телефон упорно молчал. Ну, не очень-то и хотелось. 

    Во-вторых, на наших глазах легенды начали обрастать плотью. Возле домика лесника был обнаружен скелет птеродактиля Феди, верного скакуна, на котором Дед вселял страх в сердца врагов, и неприятельский стан в тени его крыльев в панике обращался в бегство. Олег не стал прилюдно оплакивать павшего боевого друга и говорил, что это кашалот, но мы-то знаем, как нелегко ему это далось. 

Верный птеродактиль Федя.                          За фото спасибо Ирине

Наблюдательный трон

    Пока мы развлекались с тентом и птеродактилями, Лёха Вождь с Владом успели наловить огромной рыбы в Саратовке. Рыбачить в заповеднике, конечно, строго запрещено, "но для себя-то можно" — пожал плечами инспектор. Костры, кстати, тоже ни в коем случае жечь нельзя, "но вы на песке если аккуратненько, то нормально". Антон охарактеризовал это меткой фразой "постсоветская бинарочка", и в целом, этим диагнозом можно было описать любые реалии Курильских островов. 

    Энтузиасты разделали добычу, и первая рыба была была съедена с гречей и тушёнкой, вторую рыбу засолили на утро, а дальше начались проблемы: ни есть, ни готовить больше никто не хотел. По берегу недавно ходил медведь — мы видели свежие следы, поэтому оставлять рыбу лежать так нельзя было ни в коем случае, даже рыбьи кишки, которые застряли в воде на камнях, пришлось ловить и сжигать в костре. 

Добыча

Веская причина не оставлять добычу без присмотра.

    Несмотря на то, что на стоянку мы пришли засветло, коллективных посиделок у костра опять не получилось — перед ужином все занимались своими делами, кто рыбачил, кто стирал вещи (я целеустремлённо мыла в Саратовке голову), а после ужина все разбрелись по палаткам.

    Я постоянно ощущала какую-то социальную изоляцию, не хватало общения: во время переходов особенно не поболтаешь, не обгонять же каждого по очереди с вопросом "как дела?". На привалах мы сидели своей обособленной кучкой, так как большинство из нас курило, а Катя ещё в первый день наказала курильщикам отходить на пять метров вперёд по ходу движения и строго смотрела на нас, когда кто-то это правило не соблюдал. 

    Мы немного погыгыкали в темноте над сортирными шутками Лёши, посмотрели, как Катя безуспешно пытается вызвать к опустевшему костру анонима, который поставил жариться рыбу и ушёл, и тоже пошли спать. Где-то в полночь в палатку пытались вломиться наглые лисы, но потом они затихли, и всё было спокойно до утра.

День 8. Булыжный дзен

    Нам снова нужно было выйти пораньше, так как впереди был длинный тяжёлый день, но собирались мы бесконечно долго, и виною всему была рыба. Из тайника достали вчерашнюю просолившуюся горбушу (или лосося?), Антон мастерски её разделывал и клал на бутерброды всем желающим.  Лёха дожаривал на костре остатки добычи. Тятя сиял в чистом утреннем небе и всем своим видом говорил нам поторапливаться. 

    Идиллический чёрный пляж скоро закончился, и началась галька вперемешку с курумником. По рыхлым мелким камням идти было отвратительно: вязнешь больше, чем в песке, хочется, чтобы это поскорее закончилось, начинаешь идти быстрее, но всё равно как будто топчешься на месте. Зато крупная россыпь камней мне нравилась. Скачешь себе с валуна на валун, ставишь ногу на один, взглядом ищешь следующий. Ты предельно сконцентрирован на дороге, и время летит незаметно, лишь бы не уйти в полный транс и не уснуть в процессе. Поднимаешь голову — а уже привал.

    Тятя как будто бы не становился ближе, но я оглядывалась назад на приметный остров в форме шляпы-удава-слона, как из рисунков к "Маленькому принцу". Точка, которую мы обошли утром седьмого дня, неохотно отползала назад.

  

Маленькое пятно слева на горизонте — моя шляпа-ориентир

Это я не очень довольна температурой воды.   За фото спасибо Свете Елёхиной

Камни в ассортименте

    Броды в этот день были помельче, и мы почти не переобувались, разве что перед обедом попалась широкая река Тятина. Пока мы сидели на берегу и ждали остальных, я провела небольшой соцопрос и выяснила, что самое популярное место для мозолей в нашей группе — внутренняя сторона правой стопы, потому что левая нога идёт по кромке прибоя ровно, а правая всё время скользит под уклоном на мокром песке. Ничего, пойдём обратно — натрём вторую ногу. 

По кустам вокруг нас бегала лиса и совершенно нас не боялась.

— Как у себя дома ходит!

— Алла, она и так у себя дома, это мы к ней в гости без спросу понаехали.

Лиса в домашних условиях.                             За фото спасибо Тане

 

    Видимо, чтобы я окончательно прочувствовала, что нахожусь не у себя дома, мне на полотенце, которое сохло на рюкзаке, насрала чайка. Попытаться отмыть пятно в реке было плохой идеей, так как потом мне пришлось вылить полфлакона санитайзера на руки, чтобы они перестали вонять. Когда в городе мечтаешь о единении с природой, мелочи вроде чаячьего говна обычно как-то выпадают из фокуса внимания, а зря. 

    Мы упорно скакали по курумнику дальше. На волнах качались разномастные птицы, из воды то и дело выглядывали мордашки тюленей. Хрустела морская капуста под ногами. Где-то на берегу она высыхала до состояния чипсов, где-то разматывалась по пляжу тёмными кассетными лентами, а где-то лежала тухлыми кучами меж камней, и её глодали морские блохи. Листья были скользкими, и в голове невольно билась мысль: если я сейчас поскользнусь на капусте и разобью себе голову о камни, какая нелепая будет смерть!

  

    Время от времени кто-нибудь всё-таки падал. Марина шлёпнулась штанами прямо в капусту. Юра вспомнил про то, что Деда не помыли, засмеялся и чуть не упал. Меня обогнал стремительный Костя, который без палок скакал с камня на камень со скоростью антилопы. Я засмотрелась на его пируэты и тут же шлёпнулась между двух валунов, порвала рукав рубашки, застряла там с рюкзаком и лёжа смеялась, пока кто-то не помог мне встать. 

Всё чаще звучали разговоры об эвакуации:

— Юля, а что, если кто-то здесь ногу сломает, например, что мы будем делать?

— Позвоним в МЧС, они пришлют катер и увезут в больницу. Нет, это не бесплатно, стоит тысяч тридцать за лодку. 

— А сколько человек влезает в лодку?

— Примерно шесть.

— А если им просто так заплатить, они приедут?

— Нет, Антон, только если будут проблемы.

— Так, ребята, давайте решим, кому мы ломаем ногу?

    Если после обеда мы ещё шли бодро, то последние пять километров тянулись бесконечно. За каждым мысом открывался ещё один мыс, и мы немного падали духом. Соскучившись по бодрящим бродам, на одном из привалов я зашла в воду прямо в одежде, и стало как-то полегче. 

    Наконец мы поднялись на травянистую горку, на которой Юля торжественно объявила: осталось полтора километра. Мы уже было возликовали, но тут ландшафт снова поднял нам уровень сложности в игре с прибоем: фракция песка на берегу стала крупнее, по мере приближения к вулкану он всё меньше напоминал песок и становился, скорее, сгоревшим шлаком. Каждый шаг казался падением в преисподнюю, в которой ты сейчас забуксуешь навечно. Солнце заходило, и каждый след наполнялся тысячами прыгающих блошек. Купаться второй раз сразу как-то резко расхотелось. 

Последний рывок

    Лагерь, как обычно, ставили в сумерках. В нашем распоряжении была крохотная площадка в зарослях лопухов, на которой надо было как-то распихать 10 палаток. В метре от нашей палатки уходила в кусты и вверх верёвка, с которой начиналась тропа на Тятю. 

    Наша палатка была дежурной, и я пристально смотрела на котёл в надежде, что так он быстрее закипит. Было часов десять, над головой раскинулось бескрайнее звёздное небо, Света под фонарём мазала хлебные крошки сыром, ноги отдыхали от плена ботинок, и вечер омрачала только мысль — в 4 утра мы уже должны начинать восхождение. Часть людей взвесила свои ощущения и решила остаться в лагере. Кто-то слишком устал, кто-то боялся подвести группу. Лиза вызвалась добровольцем приготовить завтрак для восходителей, за что мы были ей беспредельно благодарны. Если бы пришлось вставать в три часа, можно было бы вообще не ложиться. 

    Ручеёк обегал лагерь стороной, и идти мыть котлы нужно было куда-то в бездну. Как хорошо, что у нас есть Юра, готовый взять общение с бездной на себя. Мы  подвесили мусор на кол, чтобы его не растащили лисы, и уснули без задних ног.  

Лагерь в кустах

День 9. Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца

    Проснулись мы оттого, что нас били по щекам мокрые листья бамбучника, по необъятным зарослям которого мы брели с фонарями с пяти часов утра. Сборы прошли во сне, и первую часть пути мы тоже, кажется, проделали не открывая глаз. На сборах ещё пара человек предпочла восхождению сон, и нас осталось 17. На удивление, ноги не болели и в принципе можно было жить. Тропа петляла в двухметровой траве, и течение несло нас вперёд по зелёным волнам. Пахло тёплой летней ночью и небо было ясное, значит, день обещал быть жарким. 

    Рассвет мы встретили в мёртвом лесу среди белых гладких костей сгоревшего леса. В 1973 году Тятя проснулся, но из главного кратера извергаться не захотел и создал новый кратер на высоте 650 метров, который позже почему-то назвали Отважным. 

    От земли шло тепло. Огромное чёрное шлаковое поле выглядело в лучах утреннего солнца очень мирно, не как последствие взрыва, а, скорее, как вскопанный огород. 

    С этой высоты уже открывался вид на густой лес, по которому мы пришли, северную оконечность острова с большими озёрами и холмы соседнего Итурупа. Рассвет всех воодушевил, но ещё больше воодушевило известие, что мы незаметно набрали 600 метров высоты из 1800. Стало обидно за ребят, которые остались в лагере. Уж сюда-то точно бы дошли все. 

  

    Когда мы обошли кратер, началась полоса светлого низкорослого леса, который я про себя охарактеризовала словосочетанием "бесячие кустики". Подъём стал круче, и вместо твёрдой земли под ногами был всё тот же сыпучий шлак. Представьте, что вы идёте в гору по керамзиту, при этом время от времени вам нужно перелезать через брёвна и уворачиваться от веток, которые летят вам в лоб. 

    Мы взяли с собой по четыре литра воды на человека, так как ручьёв на вулкане нет, и где-то здесь оставили себе закладку на обратный путь. А ещё с удивлением обнаружили, что впереди вьётся дымок костра. Возле тропки собирала палатки группа из четырёх человек, в сторонке стоял их проводник в камуфляже. Так мы познакомились с Назиром. Мы ещё не знали, насколько судьбоносной станет эта встреча.

Неожиданное знакомство.                                За фото спасибо Тане

    Ребята оказались местными, то ли сахалинцами, то ли островитянами, которые на выходных решили изучать свой край. Проводник привёз их на моторной лодке, и вечером они должны были уплыть обратно. Тут Антона, который вчера весь день думал, кому сломать ногу, чтобы нас забрал катер МЧС, как громом поразило: существуют лодки! 

    

    Начался сложный процесс переговоров. Выяснилось, что до Южно-Курильска на моторке можно добраться за 2,5 часа, и стоит это счастье примерно 20 тысяч рублей. Но в лодку помещается максимум пять человек, и Назир завтра уже зафрахтован на какую-то морскую прогулку. Дальше около 10 минут мы обменивались репликами из серии "заберите нас, пожалуйста, мы не хотим идти обратно пешком — но я не могу — но мы вам денег дадим — но я правда не могу — но мы вам правда денег дадим". 

    Из праздного интереса Антон спросил, кто бы хотел поплыть обратно на лодке, пусть даже это обойдётся по 5 косарей с носа. Неожиданно оказалось, что хотят все. Когда бюджет спасательной операции вырос до ста тысяч рублей, Назир пообещал, что он попробует что-то придумать или кого-то найти, когда вернётся вечером в город. "Но я приеду поздно и ничего не обещаю".

    Ситуация осложнялась тем, что в радиусе 20 километров не было сотовой связи. В итоге мы договорились, что завтра в 9:00 мы всматриваемся в морскую даль из лагеря, и если никого не видим, начинаем идти в обратную сторону. В 11:00 возле каких-то определённых скал мы всматриваемся в морскую даль повторно, и если уже и здесь никого не видим, то продолжаем свой пеший путь, покоряясь судьбе. 

Продолжаем путь по дурацким кустикам.            За фото спасибо Тане

    Окрылённые надеждой, мы поползли в сторону вершины. Бесячие кустики постепенно редели, сменялись зарослями кедрового стланика. В какой-то момент они исчезли совсем, и мы оказались посреди голого чёрного шлакового языка.

    Пока остальные размеренно шли вверх и делали вид, что это непринуждённая летняя прогулка, я кряхтела, пыхтела, с отчаянием смотрела, как с каждым шагом моя нога погружается по щиколотку в гравий и съезжает на полшага назад, пропускала вперёд себя людей, стонала, вспоминала, за что я ненавижу восхождения, и снова повторяла эти действия по кругу. 

Героическое фото от Светы Елёхиной

    После двух страдальческих переходов началась гряда твёрдых камней, и стало полегче. Время от времени я кидала взгляд вверх: Олег уже скакал где-то на уровне облаков, вулкан не был препятствием для ветерана Кунаширских войн, ещё несколько человек догоняли его. Остальные казались не такими бодрыми, и это утешало. 

    Когда я наконец доползла до валунов, где сидели ребята, оказалось, что мы уже дошли до плеча вулкана (как позже стало ясно из буклетика Курильского заповедника, это называется "гребень соммы"). Открылся вид на внутренний конус высотой 400 метров, где ближе к подножию белело маленькое пятно разбившегося вертолёта. Было всего 10:30 утра, поэтому следующий час мы валялись на тёплых камнях, грызли вяленые ананасы и радовались, что большая часть подъёма осталась позади.

Дед на фоне мест боевой славы. Слева кратер Отважный.

Внутренний конус. Белое пятно — останки вертолёта.

    В 1983 году зимой в непогоду вертолёт с врачом на борту летел к роженице в отдалённую местность, но экипаж потерял управление и врезался в склон Тяти. Пассажиры и команда выжили при падении, но погибли при попытке спуститься с вулкана — спасательная команда нашла их слишком поздно. 

    Снизу казалось, что невольный памятник погибшим белеет почти посередине склона, но это был обман перспективы: конус вулкана круто уходил вверх, и корпус вертолёта лежал практически в самом низу. Мы попробовали ползти к нему вверх по сыпухе, но это было ещё тяжелее, чем подниматься по шлаковому языку. 

    Здесь перемешались камни размером с горошинку и булыжники, которые сложно поднять взрослому человеку. Пористая вулканическая порода обманывала гравитацию, и даже самые увесистые и устойчивые на вид экземпляры с грохотом катились вниз, как только поставишь на них ногу. Поэтому мы решили обойти конус слева и подняться по твёрдому лавовому полю. 

Даже за эти камни цепляются сильные духом растения.

Лучше острая застывшая лава, чем сыпуха.

    Около часа мы ползли по чёрным лавовым ступеням. Здесь тоже нужно было следить за тем, чтобы камень из-под твоей ноги не прилетел на голову соседу, но ни в какое сравнение с сыпухой это не шло. Мимо нас постоянно бегал Назир — пока его группа где-то медленно пыхтела, он со скучающим видом непринуждённо обходил свои владения, как бог вулкана. 

    Палило солнце, и я постоянно обновляла солнцезащитный крем на лице и шее, чтобы ни один луч не пробил брешь в защите бледной кожи, но хитрое светило меня переиграло: на следующий день выяснилось, что за восхождение я награждена красивым ожогом по форме большой дырки на правом рукаве рубашки, которую я разодрала на курумнике. А поверх этой солнечной медали гравировку из укусов нанёс старательный слепень.

Похоже на картофельные грядки, да? 

    Вершина наступила совершенно неожиданно, примерно в тот момент, когда я смирилась с лавовым полем настолько, что готова была идти по нему весь день. Кратер вулкана оказался самым красочным из всех, что я видела: оттенки чёрного, красного и охры застилал белый пар, завеса то надвигалась, то развеивалась, и это было очень эффектно. 

    Мы выбрали для восхождения идеальный день, небо было чистое, и можно было рассмотреть и северный край острова, и наш путь вдоль берега. Настало время судорожных победных фотографий. 

    Накануне похода мы с Юрой регулярно шутили на тему того, что в пиковском списке походного снаряжения не было трусов, но было платье для фотосессий. Юра переживал, что у него платья нет, и я разрешила ему одолжить любое из моего гардероба. В итоге он действительно притаранил на вершину Тяти платье в пол, но — какая жалость — на него оно не налезло, и переодеваться пришлось мне. Позже выяснилось, что ни на одной из фоток я нормально не получилась, потому что в список снаряжения помимо платья нужно было добавить профессионального фотографа. 

Гребень кратера

Наш путь как на ладони

Серой не пахнет, похоже на водяной пар

    Подняться — это только половина дела, пора было начинать спуск. Ломать колени на лавовом поле не хотелось, и мы спросили у Назира (который снова почему-то оказался на вершине, хотя я точно видела его спускающимся на середине конуса полчаса назад), как лучше пройти, чтобы выйти к вертолёту. Он пробежал по гребню вулкана, как каравелла по зелёным волнам, и показал нам, какого направления нужно держаться. 

    Склон был крутой, а свойства антигравитационной вулканической сыпухи остались прежними. Как только мы сделали пару шагов вниз, полетели камни. Пошли аккуратно, по очереди, стараясь идти так, чтобы траектории камней не пересекались с теми, кто впереди. Уже через пять минут эта тактика потерпела сокрушительное поражение: те, кто шёл первыми, оказались под ковровой бомбардировкой. 

    Ещё через 5 минут нас снова догнал Назир: не туда идёте, говорит, скорректируйте направление. Он бежал вниз по склону со скоростью лани, из-под его ног не падало ни камешка, казалось, он вообще не касается земли. Я проверила, отбрасывает ли он тень. Тень была в наличии. Хотя что стоит такому могущественному существу создать тень — Властелину Вулканов и не такое по плечу. 

Обратный путь                     За фото спасибо Кате

    Время от времени кто-то сверху орал "Камень! Камень!", но из-за грохота щебёнки под ногами предупреждения было плохо слышно. Каким-то чудом я увернулась от нескольких булыжников подряд, хочется верить, что со стороны это выглядело как минимум так же грациозно, как трюки Нео в "Матрице", но по факту, наверное, было похоже на катающуюся по склону пыльную колбасу. 

    Костя и Антон, похоже, заразились чем-то от Назира и просто бежали вниз. Юра ехал на жопе и делал вид, что так задумано. Света решила попробовать себя в футболе и отбила камень бедром. Юля смотрела на это, выдёргивала седеющие пряди и клялась, что на Тятю больше ни одну группу не поведёт. 

    Скоро самый крутой участок закончился, и идти стало приятно — просто скользишь по сыпухе, как по снежной горке. Мы остановились у вертолёта с криками "ура, спустились!", как вдруг выяснилось, что не хватает троих. На склоне позади нас их тоже не было видно. Мы успели понервничать минут пятнадцать, прежде чем они показались из-за гребня. Оказалось, что они встретили Назира (конечно, кого же ещё!) и он посоветовал им взять правее. 

Вертолёт так основательно зарылся в склон, что от него вниз провесили верёвку.

    Внизу на плече вулкана нас ждала Света Азабина — осталась здесь перед подъёмом на внутренний конус. "Как дела? — спрашиваем мы". "Отлично! — говорит Света. — Выспалась, пока вас не было, грелась на солнышке за ветром, так спокойно здесь". Да, спокойно, соглашаемся мы. И через пять минут видим, как в паре сотен метров от нас по склону задорно бегут двое маленьких медвежат. А за ними чуть менее задорно бежит их огромная мамка.

    Прежде чем мы поняли, что они бегут не в нашу сторону, прошёл бесконечно длинный миг, когда, возможно, каждый задумался о чём-то глубоко личном, а Света — о том, что она здесь два часа спала в полном одиночестве. 

Мёртвый лес при свете солнца

    На спуске мы сильно растянулись. По шлаковому языку бежать вниз было одно удовольствие, и прогрессивная часть группы устроила лыжные гонки без лыж. Когда меня обгоняли четыре стремительные тени, я успела заметить, что за Костей пыль не стелется и почти не остаётся следов. Это подтвердило подозрения, зародившиеся на курумнике. Среди нас эльф ( ͠° ͟ʖ ͡°)?

    Главной задачей было на очередном повороте не пролететь мимо тропинки, идущей через бесячие кустики. В вечернем свете они выглядели совершенно незнакомо, и пару раз мне казалось, что я ушла в другую сторону. Как назло, вокруг не было никого, чтобы подтвердить либо опровергнуть мои опасения, оставалось только громко петь песню про логичного лесника в надежде, что медведи не любят творчество группы Сатана Печёт Блины. 

По древним преданиям, эльфы спят на деревьях. 

    Перед мёртвым лесом мы снова встретили Назира с его маленькой помятой группой. Они почему-то были очень злые и недовольные, наверное, потому что весь день их вулканический бог куда-то внезапно исчезал, так же внезапно появлялся и при этом периодически выдавал сентенции из серии "Если Тятя не захочет, чтобы ты взошёл, ты не взойдёшь, потому что Тятя сам решает, достойный ли ты человек". Мы в сотый раз ненавязчиво попросили его прислать нам лодку и душевно простились. 

    Потом был бесконечный бамбучник. Мы катились и катились по нему, и когда казалось, что вот-вот сейчас за следующим поворотом будет лагерь, открывался вид на такие же зелёные заросли. Видимо, утром путь показался короче за счёт того, что мы проспали его на ходу. Когда из-за зелёных веток наконец показались палатки, это была эссенция счастья в чистом виде. 

    Был долгий усталый вечер. Кто-то стирал вещи, кто-то стоял в очереди на целебный массаж к Валентине. Дежурные грели нам суп. Я пыталась искупаться после жаркого дня, но ручей был слишком мелкий, до песчаного пляжа нужно было идти, а возле лагеря берег был усыпан крупными валунами, и к тому же начался прилив. Через первый ряд скользких камней я кое-как перелезла, потом бесславно запуталась в морской капусте и поскользнулась, вылезла обратно, попробовала проложить другой маршрут среди валунов... В общем, через 10 минут вода всё ещё была на уровне коленей, и я сдалась. 

    Вечером в лагерь снова приходили наглые лисы. Они бегали рядом во время ужина, шуршали в кустах, блестели бусинками глаз в свете фонарей. И когда Влад снимал млечный путь на долгой выдержке, все звёзды сошлись: лиса пробежала перед освещённой палаткой. Иногда бывают мистические моменты, которые не передать фотографией. Иногда, наоборот, случаются волшебные фотографии, которые несут в себе больше эмоций, чем сам момент. Но это был тот случай, когда совпали и форма, и содержание. 

Автор шедевра - Влад Скоропей

День 10. Ассоль у причала

    Мы собрали лагерь и вышли в обратный путь. Лодок в бухте было не видно, и надежда на чудесную эвакуацию таяла на глазах. Был ещё мифический шанс, что кто-то приедет за нами к обозначенным скалам к 11 часам, но верилось в это слабо. Идти обратно той же дорогой не хотелось, но делать было нечего, и нас с распростёртыми объятиями встретил знакомый курумник. 

    В начале двенадцатого со стороны моря послышался шум мотора. Неужели это за нами? Мы прыгали, кричали и пытались всячески привлечь к себе внимание. "Лёха, снимай свои красные трусы, наденем на палку, будем махать". Но лодка, кажется, не собиралась причаливать. Когда  я достала бинокль, мы присмотрелись внимательнее и прочитали надпись "Береговая охрана" на борту. Юра даже рассмотрел какие-то пулемёты. Увы, забирать нас охрана не собиралась, впрочем, и расстреливать тоже. 

    Но в полдень! О чудо! На океанском просторе показалась ещё одна лодка и направилась к бухточке, которую мы уже прошли, но где-то там как раз брёл хвост группы. Юля побежала на переговоры, а мы остались ждать новостей. Впереди возле ручья мелькнул медведь и ушёл обратно в кусты — наверное, ему тоже было интересно, чем закончится история с лодкой.

Бог Вулканов собственной персоной. За фото спасибо Свете Елёхиной

    Мы встретились с хвостом группы, и нам рассказали свежие новости: ребят забрал сам Назир, который как-то разобрался с обещанной другим людям морской прогулкой (как мы знаем, для высших существ не составляет особой трудности находиться в двух местах одновременно). В лодку влезло 4 человека, с ними же уехала Юля, чтобы решить вопросы с трансфером. Остальным нужно было смириться и ждать: либо Назир найдёт друга и за нами приедет две лодки, либо он вернётся один и будет возить нас туда-сюда до глубокой ночи, либо он не вернётся, и мы останемся жить здесь, как дикие робинзоны. 

    Мы расслаблялись на пляже после тяжёлых дней. Кто-то купался, кто-то загорал, кто-то стирал вещи. Лёха Вождь собрал добровольцев и отправился к реке Тятине, где на прошлом переходе оставил свои сандалии, но вместо обуви они почему-то вернулись с рыбой, насаженной на палку. 

    О том, что мы будем делать, если наш Харон не успеет всех перевезти, предпочитали не думать. Я предлагала сыграть в мафию на выбывание — кого убьют, тот остаётся на острове, выжившие залезают в лодку. Но никто не жаждал крови, и Катя сама распределила места в очереди, руководствуясь своей тайной логикой.

В ожидании чуда.                                  За фото спасибо Юре

    Ближе к вечеру выяснилось, что котлы для еды уехали в лодке, и от поедания сухой крупы нас спасёт только Лёшин джетбойл, в котором он кипятит себе кофе по утрам.  

    Когда мы были уже на грани отчаяния, на горизонте появились две точки: Назир привёз с собой второго пилота, Славу, и как выяснилось позже, лодку он только что купил и не успел до конца накачать. К Славе сели четверо, к Назиру пятеро, и ещё 12 человек остались на берегу косплеить сериал "Lost".

    Через пять минут после старта мне в голову начала закрадываться мысль, что путешествие на надувном корыте по Тихому океану — сомнительная идея. Шторма не было и в помине, волны были совсем небольшие, но на каждой из них мы подпрыгивали так, что желудок подлетал к горлу и пару секунд думал, стоит ли ему приземляться обратно. Я почему-то не подумала заранее, что лодка — это мокро, и сидела босиком, а мои ботинки, которые я так тщательно весь день сушила на пляже, теперь болтались где-то на дне под рюкзаками в большой луже.

    Но в целом вокруг были прекрасно. С воды берег смотрелся совершенно иначе: темнели многослойные силуэты гор, контрастно светились белые скалы, солнце бросало на воду случайные лучи сквозь плотные тучи, на волнах качались птицы — то ли нырки, то ли тупики. Увы, вам придётся поверить мне на слово, потому что сложно сфотографировать что-либо на бюджетный телефон через водонепроницаемый чехол, когда ты трясёшься на волнах в резиновом тазу.

Да здравствуют мыльные фотки через чехол!

    Периодически наш капитан толкал меня в бок, кивал головой на короткую трубку с ручным насосом, и я откачивала воду, которая захлёстывала через борта. Сидя на корточках без точки опоры, я пыталась попасть одним концом трубки за борт, а другим в лужу на дне, но постоянно промахивалась мимо и стукалась об локти Славы, о мотор, о бензобак, подлетала вверх, приземлялась обратно, и за это время успевало налиться больше воды, чем я успевала вычерпать. 

    Судя по звукам, которые издавала Света на носу, им там тоже было невесело. Пока Назир ловко маневрировал вдоль береговой линии, мы шли по большой параболе, и при этом у нашей гордой лодки никак не получалось встать на жопу и глиссировать, и каждая волна отдавалась где-то в почках. Мы сдвинули центр тяжести ближе к корме, но из всех заметных перемен я ощутила только рюкзак, придавивший ноги. Но все были солидарны в одном: лучше два часа так, чем два дня пешком. 

    Лучшие несколько секунд мы пережили, когда посреди пути Слава менял баки с горючим, и у него отлетело какое-то кольцо. Мотор заглох, и в убаюкивающем шуме волн раздавалось только "Блядь! Блядь!!! БЛЯДЬ!"

Алексей наслаждается путешествием. Света подавлена. Светлана держит нейтралитет.

Очень много эмоций.

    Мы высадились у Чёртова пальца, той самой примечательной скалы, возле которой не успели сфотографироваться по пути на Тятю. Лодочники уплыли по сумеречным волнам забирать остатки нашей группы и сказали нам с наступлением темноты жечь сигнальный костёр, чтобы они смогли найти нас на берегу.

    Мы были одной ногой в цивилизации: на горизонте светились огни Южно-Курильска, ловил 4G, и самые инициативные даже съездили на такси в магазин за коньяком и корейскими чипсами. К палаткам подтянулся мужичок с соседнего асфальтового завода — ему было скучно сидеть в своей сторожке, и он возил нам шашлык и жареную рыбу из личных запасов. И вот оцените масштаб ситуации: на фоне экскаваторов, чипсов и быстрого интернета мы жжём сигнальный костёр, как в средневековье!

Одинокий чёртов палец

Наш компаньон и поставщик шашлыка Николай Васильевич

    А пока мы наслаждались плодами цивилизации, вторая половина группы затерялась во мраке. На необитаемом побережье проходил очередной сезон шоу "Последний герой". В программе было приготовление тухлой рыбы в кипятильнике, безумство Назира, свинг-пати в палатках и прочие интересные конкурсы. Здесь мог бы быть увлекательный и полный животрепещущих подробностей рассказ от первого лица про незабываемую ночь на острове, но, как видите, его здесь нет! Все претензии по данному поводу просьба направлять Юрию по данному адресу ежедневно с 8:00 до 22:00 мск.

День 11. Вьетнамские флешбеки

    Наступило туманное и пасмурное утро следующего дня, и мы воссоединились с героями робинзонады. Все добрались до Чёртова пальца живыми и здоровыми, хотя немного переживали по поводу съеденной вечером рыбы. Постфактум выяснилось, что Лёха с Антоном не совсем поймали её, а, скажем, подобрали труп рыбы на берегу (впрочем, говорят, она была вкусная). 

    Как рассказали выжившие, Назир прибыл к ним в темноте, мокрый с головы до ног и немного экзальтированный. Его не ждали так поздно, все уже разложили палатки и собирались спать. Лодочникам предложили переночевать на берегу и выходить в море утром, Слава покорно согласился, а Назир ещё какое-то время носился взад-вперёд и то предлагал Славе час идти во мраке до каких-то скал, где ночевать удобнее, то требовал немедленно выдвигаться в путь. Говорят, стабилизировался он только утром в лодке — сел у руля, и спина сразу распрямилась, и взгляд прояснел. 

    Мы рассчитались с Назиром, и он уплыл по своим вулканским делам. К полудню к стоянке приехал наш Урал, и мы отправились на южную часть острова, к вулкану Менделеева. Из-за неудачного расписания теплохода мы потеряли один день, но телепортация на лодках вернула нам его, и теперь хватало времени на все точки, которые были в плане похода изначально. В автобусе на радостях достали оставленную на заднем сидении гитару и завывали "штиль! сходим с ума-а-а!". 

Стоянка возле Чёртова пальца

    Через пару часов мы кинули рюкзаки у обочины и полезли по зарослям к фумаролам вулкана Менделеева. Поросший лесом почти до вершины, он сегодня прятался в облаках, а в лесу было душно и сонно. Мы перебрались через пару ручьёв с восхитительно вкусной водой — кто-то задался вопросом, можно ли пить воду, текущую со стороны сольфатарного поля, но после недолгих раздумий воду наобум окрестили минеральной и закрыли вопрос. 

    Когда лес с вековыми деревьями в три обхвата немного поредел, мы упали в объятия старого друга — бамбучника. Здесь его заросли были особенно лютыми, но ползти в гору в куртке не хотелось, и жёсткие листья больно хлестали по голым рукам. Чтобы не ткнуть себе веткой в глаз, приходилось идти практически вслепую, и время от времени в голове появлялась мысль, не  проще ли продолжить путь ползком между стеблей и корней, как ползали японские дети в поисках Тоторо в волшебных мирах Хаяо Миядзаки.

За фото спасибо Свете Папиной

Здесь я, похоже, я обращаю к небесам взор с немым вопросом: 

сколько нам ещё идти по этим чёртовым джунглям? 

    Неожиданно джунгли расступились, и перед нами открылось каменистое поле со столбами белого дыма. Под ногами текла небольшая химическая речка, по полю были разбросаны жёлтые лунки, окружённые кристаллами серы. Вершина вулкана всё ещё витала в облаках, и я с облегчением вздохнула — утром мы коллективно решили, что если видимости не будет, то наверх не пойдём, и я всё это время с подозрением поглядывала на облака, которые могли предательски разомкнуться.

    Когда все в меру насладились лунными пейзажами фумарольного поля, повернули вниз. Мы со Светой смирились, надели куртки и сошлись во мнении, что тропа по джунглям может быть приятной, когда тебя не режут на кусочки зелёными кинжалами. Скольжение по волнам, плавные повороты тропы и шелест плотных листьев действовали, как колыбельная, и мне кажется, я пару раз заснула на ходу. 

Хоббиты идут бросать кольцо в вулкан

    Наша будущая стоянка располагалась в трёх километрах от дороги, где мы бросили рюкзаки и  заодно Катю, чтобы приглядывала за ними. Всего три километра (не 20! не 50!) по солнечной тропе заповедника, где земля хорошо утоптана ногами местных туристов, а возле деревьев стоят поясняющие таблички, как в ботаническом саду. К рюкзакам я летела с тем чувством, которое офисные работники обычно ощущают за час до конца рабочего дня в пятницу, когда все важные задачи уже сделаны, а неважные можно отложить, потому что чел из соседнего отдела заказал пиццу в честь дня рождения. 

    Мы подкрались к нашей груде вещей и минуты две молча смотрели, как Катя умиротворённо играет Пятницу на гитаре — она немного подпрыгнула, когда в конце песни из-за спины обрушился шквал аплодисментов. 

Если присмотреться, один из рюкзаков — это Катя

    Пока отдыхали перед финальным броском, Кунашир доказал, что даже всё время глядя себе под ноги, ты не уйдёшь отсюда без впечатлений. Кто-то бродил по насыпи у дороги и заметил, что на разломах камня как будто бы виден отпечаток цветка. Остальные присмотрелись к щебню вокруг себя, и через десять минут собрали картинную галерею:

— смотрите, у меня медведь на закате.

— а у меня заросли бамбучника.

— картина "Рассвет над Тятей", продаётся, стартовая цена 50 рублей!

Кое-кто забрал находки с собой. Так мы выяснили, что этот минерал называется мазохитом, потому что нужно быть немного садо-мазо, чтобы в походе дополнительно подкладывать камни в рюкзаки себе и товарищам.

    Дорога по Столбовской тропе действительно оказалась чем-то вроде лёгкого десерта после плотного обеда. Светлый лес с солнечными бликами на листьях, охапка свежих травяных и хвойных запахов... и почему-то чувство уюта и безопасности, которое, возможно, внушали занудные таблички заповедника — я и не замечала, что этого ощущения не было, пока оно не появилось и не закрыло последнюю дыру в паззле. 

    Мы шли медленно, читали досье реликтовых деревьев и растянулись на весь лес. Тропа плавно шла вниз, к горячим источникам почти у побережья. Здесь были две небольшие природные ванночки с горячей водой, тёплый ручей, раздевалка и туалет типа "сортир". И, по-моему, деревянная кабинка после семи автономных дней похода вызвала гораздо больший восторг, чем фумаролы.  

Столбовские источники

    Когда мы дошли до побережья, солнце клонилось к закату и мягко освещало альпийскую полянку возле спуска на берег, зелёные холмы, золотистый пляж и острые скалы вдалеке. Палатки разбили прямо на песке, возле ручья, к которому где-то наверху примыкали воды горячих источников, поэтому он был едва тёплый и идеально подходил для мытья посуды.

    Группа самых водолюбивых единомышленников побежала обратно на источники купаться, пока не стемнело. Илистая ямка в земле, обложенная камнями, конечно, была не такой комфортной, как королевский бассейн с видом на океан на Чайке, но радовала не меньше. Странно описывать ощущения от воды, но если в холодный океан ты ныряешь, как в бутылку со взболтанной газировкой, а в ледяных ручьях как будто пляшешь на кубике льда, то горячие источники похожи на стакан с тёплыми густыми сливками. 

    Для желающих помыться рядом тёк мелкий ручей, и ребята черпали в нём воду кружками и поливали себя. У меня кружки с собой не было, пришлось изобрести инновационный способ купания: вылезаешь на берег из тёплой ванной, быстренько намыливаешься и ложишься спиной прямо в ручей. Он течёт под тобой, и ты моешься автоматически. Через пять минут переворачиваешься на живот и моешься с другой стороны. Главное — не слишком сильно смеяться при этом, иначе камни под тобой врезаются сразу в печень.

Чего вы добились в свои 25? Я вот моюсь в ручье.         За фото спасибо Антону

На подходе к морю

    Темнело, и на обратном пути мы старались шуметь посильнее в густой траве, потому что медведей в этой части острова никто не отменял. Юра устал дудеть в свой оранжевый рожок, и поэтому мы передавали его друг другу и соревновались, кто издаст более мелодичный звук. В конце концов рожок перешёл Лёше как опытному саксофонисту. Он выдавал ритмичную трель, а остальные изображали хор Турецкого и подвывали разными звуками на все голоса. Ручаюсь, такого концерта в кунаширских кустах до нас ещё не было. Если медведи и были рядом, думаю, они расплакались от счастья.

    Когда дикие улюлюкающие индейцы вывалились обратно на пляж, на костре уже был готов ужин, а на горизонте в догорающем закате виднелись холмы Хоккайдо в закатной дымке. Облака опустились ниже линии гор, и я думала о том, что это похоже на небесный замок Лапута, а потом о том, что каждый день на Кунашире я вспоминаю чёртово аниме, и с этим невозможно бороться. 

Хоккайдо над облаками

    Был долгий вечер, мы сидели в кругу у костра, болтали, ели и играли на гитаре, впервые за весь поход никто не торопился лечь спать — завтра в плане не было покорений и превозмоганий. Было так уютно и тепло, что я немного подтаяла от любви к этому миру. 

    Часто впечатление о месте зависит от случайных совпадений и от настроения, с которым в это место приходишь. Иногда, бывает, попадаешь в живую открытку — вокруг такие виды, что, казалось бы, нужно плакать от счастья, а тебе абсолютно всё равно. Пинаешь землю под ногами и укоряешь себя за то, что ты должен что-то чувствовать, а тебе пофиг. А иногда наоборот — ничем не примечательная локация, а тебя переполняет радость. Лучше всего, конечно, когда мозаика складывается. 

    Эта тропа через светлый лес к берегу моря не такая яркая, как вулкан Тятя, а открытки с нашей стоянкой на берегу моря не продают в сувенирных лавках, но именно там мне было так максимально хорошо и тепло, что хотелось остаться в моменте. Наверное, так и появляются в народных легендах "места силы". Не камни, которые потрогали рептилоиды, и не воронки в земле, которые настроят ваши чакры. Это места, где всё совпало, и вы оказались в гармонии с собой.

День 12. Сад диких фонарных столбов

    С утра я проснулась от криков "медведь, медведь!", но пока ворочалась в спальнике и пыталась высунуть голову из палатки, паника снаружи прекратилась и медведь ушёл по своим делам. Говорят, он неторопливо топал к лагерю, видимо, хотел успеть к завтраку, но увидел, какие нервные здесь повара, и решил поесть в другом месте. 

    Мы поели овсянки и отправились вдоль по берегу на мыс Столбчатый — самое удивительное место на Кунашире, где из неравномерно застывшей лавы на стыке земли и моря образовались странные каменные фигуры. Чтобы добраться до эпицентра, нам нужно было обогнуть несколько прижимов над кромкой воды и карабкаться дальше по скалам.

Медведь приходил.             За фото спасибо Ирине

Белые монахи — скалы недалеко от нашего лагеря

    Спустя полчаса начался настоящий скалодром: мы обходили скалу по естественным выступам-столбикам, и падать в воду, если что, было невысоко, но никому не хотелось. Легко и весело было людям с двухметровыми ногами и гимнастам, которые прямо там на скале садились на шпагат. По моим подсчётам, в первые две категории попало 70% группы, а остальные 30%, в которые угодила и я, недоуменно смотрели на каждый новый уступ с тупым вопросом "а чё, куда ногу-то ставить? а чё так далеко?".

То и дело слышались разговоры из серии:

— Помоги мне!
— Я не могу, я занят, я снимаю, как Света падать будет!

— Ты будешь спускаться в стиле змеи или в стиле краба?

— Левее, левее! Нет, правее, ещё чуть-чуть!! Нет, ниже! 

— Не могу ниже, у меня ноги закончились!

    Пейзаж вокруг был фантастическим в прямом смысле этого слова. Где-то камень был похож на пчелиные соты, где-то растекался твёрдыми потоками, где-то торчал острыми иглами. То там, то здесь стояли аккуратные столбики разных размеров, от крохотных до гигантских. Как будто мы попали в место, где из земли растут фонарные столбы. Кое-где столбы были уже порублены на мелкие чурбачки, как дрова в поленнице, а где-то ещё не сжаты, как густые колосья пшеницы в поле.

    Проходишь дальше — и сад фонарных столбов превращается в булыжную мостовую, мостовая — в пчелиный улей, улей — в трубы органа. Между скалами сияют голубые заводи, чистые и бездонные. В прозрачной воде шевелят лучами яркие морские звёзды, скользят рыбки, колышутся водоросли, притворяются кирпичами морские ежи.

    За очередной скалой кто-то из предыдущих гостей выложил из каменных полешек фразу "Кунашир наш!", и энтузиасты из наших рядов загорелись идеей сложить из брусочков заклинание "Помойте деда", но подошла следующая группа, и их скауты завербовали наших парней выкладывать романтическое послание для некой Светланы. Так как у нас в группе было сразу пять Светлан, сила любовного письма возросла пятикратно.

    После утомительных фотосессий на фоне каждой скалы мы меланхолично поели бутерброды с колбасой, сидя на пчелиных сотах, и полезли обратно. Путь занял в два раза больше времени, потому что периодически кого-нибудь тянуло искупаться в бездне — вода была тёплая и очень приятная. Ещё как минимум 20 минут ушло на то, чтобы все по очереди потрогали несчастную морскую звезду, которую угораздило прилечь поблизости от берега. 

Ловля звезды

Лучшее фото похода

    На обратном пути наш магистр рыбалки Лёша Вождь и его падаван Влад отстали, чтобы наловить к ужину рыбы. Нормальная удочка сломалась где-то в предыдущих приключениях, поэтому они подходили к делу креативно. Когда я смотрела на них в бинокль, мне показалось, что они хотят уплыть на надувном коврике в Японию, но позже выяснилось, что это была хитрая стратегия, где плетение сетей из мусора совмещалось с битьём рыбы острогой с надувного матраса.  

Тем временем Юра с Лёшей Черепом пытались соорудить из подручных средств сложную конструкцию для переноски дров, но на полпути их чудо технической мысли рассыпалось, Лёша плюнул и пошёл в лагерь, а Юра долго мучился и в итоге приволок охапку веток, примерно равную по объёму дровам, которые следом за ним Настя несла в руках. "Это всё потому, что ученик слишком рано бросил своего учителя" — кивнул непризнанный инженер в сторону Черепа. 

Остальные ничего не изобретали и просто пассивно наслаждались. Светило солнце, дно у берега было ровным и каменистым, как в бассейне, и мы шутили, что отель у нас пятизвёздочный. 

    Вечером сидели у костра и делились впечатлениями о походе — это был последний автономный день, завтра нас ждал теплоход и долгое возвращение домой. Впечатления у всех были разные: подавляющее большинство было счастливо, но кому-то не хватило физической нагрузки, кому-то автономности, кому-то разнообразия, хотя, казалось бы, чтобы сделать поход ещё более разнообразным, нужно добавить только выхождение на земную орбиту и погружение к центру Земли.

— Ну, знаете, я ожидала чего-то большего за свои 45 тысяч... 

— Да, мне тоже не понравилось, во-первых, почему у вулкана с одной стороны был запасной кратер, а с другой стороны нет? Исправьте, пожалуйста, к следующему году, — парировал Юра. 

— А я бы внёс предложение, — тихонько подошёл к костру Олег. — Более подробно рассказывать про общественное снаряжение, как им пользоваться. А то сейчас мы фаер зажигали, когда на нас медведь рычал, и в темноте не сразу разобрались.

— Да, конечно, надо было проинструктировать... Что?!

— Что?

    Оказалось, ребята пошли мыться на горячие источники, и когда они в сумерках сидели в ваннах, из кустов раздался очень сердитый рык. Сначала они не поняли, в чём дело, но когда выяснилось, что никому не показалось, и это действительно гневный медведь, и нужно возвращаться  в лагерь в темноте как раз через те кусты, откуда он рычал... 

    С нескольких попыток фальшфейер был зажжён, но в темноте от него отвалилась подставка, за которую нужно было держать раскалённый факел, и, по рассказам, Лёша нёс его, завернув в трусы. Был ли он в других трусах при этом, или дополнительным демотивирующим фактором для медведя была жопа, которая до этого уже отправила японского министра в отставку, история умалчивает.

И снова горы в облаках на горизонте

    После двух инцидентов с медведями за день Юля решила нести ночное дежурство и поддерживать костры с двух сторон от лагеря. Она сказала, что не будет спать, но нам стало её так жалко, что мы пообещали сами посидеть до утра. Но легче сказать, чем сделать.

    До часу ночи сидеть было приятно — играли на гитаре, смотрели на звёздное небо, пили чай и болтали обо всём на свете. Во втором часу нас осталось четверо, и запас сил начал постепенно таять. К двум часам в песеннике закончились знакомые названия, сыграны были даже хиты группы Любе и певицы Максим, на пальцах появились мозоли от струн и нечеловечески захотелось спать. 

    К половине третьего идея охраны от медведей начала казаться абсурдной до предела. В три часа Юра принёс к костру пенку и сказал, что не будет спать, только чуть-чуть полежит, честно-честно. В половине четвёртого я не выдержала и с дикими извинениями уползла в палатку — меня заверили, что вахта нормально пройдёт и без моей сонной рожи. Где-то в пятом часу Юра проснулся у костра и с удивлением обнаружил, что огонь потух, а ведь он только на секундочку глаза закрыл. 

День 13-14. Возвращение беглецов

    Света с Валей героически довели боевое дежурство до конца и разбудили нас на рассвете. Никто не был съеден, медведи не показывались. Над нашей курортной стоянкой поднималось солнце. Мы кинули полный печали прощальный взор в сторону Хоккайдо и пошли вверх к дороге по лесной тропе. Солнечные блики скользили по верхушкам деревьев, воздух был тёплый и мягкий, и от этого возвращаться было не так грустно. 

Знакомые таблички под деревьями тоже поднимали настроение. 
— Ты в курсе, Ольха Волосистая, а ты нет!
— зато Аралия Высокая, а ты нет!

— От Вскрытостенки слышу!

Сборы

Утро в Южно-Курильске

    У дороги нас уже ждал Урал, и через час мы были в Южно-Курильске. До теплохода оставалось время, и мы околачивались у дверей краеведческого музея в ожидании открытия. День обещал быть жарким, но пока двухэтажные аляповатые домики прикрывались туманной дымкой. По палисадникам бегали шустрые кошки, все почему-то бесхвостые. 

    Экскурсия по музею напоминала повторение пройденного материала в конце параграфа школьного учебника. 
— Здесь вы можете увидеть представителей морской фауны Курильских островов.

— Ага, эту видели, этого ели...

    Экскурсовода мы расспрашивали не о нюансах вулканических процессов, а о жизни обычных островитян. На Кунашире есть два варианта: либо ты занимаешься рыбой, либо рыба занимается тобой либо развиваешь туризм. И если с рыбой, как мы убедились, дела обстоят хорошо, то туризм пока доступен только самым целеустремлённым путешественникам и больше напоминает бег с препятствиями: сначала тебе нужно пройти сквозь бюрократические препоны, потом закрыть квест с транспортом, и только после этого можно переходить к преодолеванию природных терний. 

    Как можно узнать из трогательной заметки Курильского заповедника, в этом году на вулкане Тятя побывало 200 человек — и это на фоне закрытых границ и бума внутреннего туризма. Из праздного интереса я зашла на сайт случайно выбранного исландского национального парка и узнала, что в каком-то месте с непроизносимым названием только за июнь 2020 года побывало 9882 посетителя, и исландцы плачут, потому что год назад они насчитали 41 898 человек.

Южно-Курильск. У воды пасутся кони, ржавеют остатки баржи

    Мы шли обратно и размышляли о том, что было бы с островом, если бы внезапно он перешёл под управление Японии. Когда подошли к магазину, полёт мысли уже нарисовал перед глазами картину с медведем-бариста у подножия вулкана, который отдаёт лапой честь и спрашивает усталых путешественников, на кокосовом молоке делать латте или на миндальном.

    Судя по ассортименту местных лавок, Кунашир всё это время медленно мигрировал в сторону Кореи. Российского производства здесь были разве что огурцы и Ява Золотая, остальные полки занимали корейские конфеты, разноцветные дошираки и вездесущий белорусский сыр. Нам предстояло провести два дня на стальном татарине — обратно теплоход шёл дольше, потому что по пути ему нужно было зайти на соседние острова, — и мы закупались пивом в предвкушении круиза.

Так добирались до Курил в 50-х годах, и, в принципе, ничего не изменилось

    На обратном пути нам достались места на третьей палубе, рядом с баром, и по этому поводу был отпущен ряд шуток категории Б. Все делились наполеоновскими планами: сначала коллективная пьянка, затем дискотека, потом оргия, вот только сейчас на часок приляжем поспать, вот на минуточку буквально... Как выяснилось утром, все греховные мероприятия были отменены по причине неявки участников. 

    Следующий день запомнился тем, что сначала нас не выпустили на Шикотан, а через несколько часов не выпустили на Итуруп — везде нужен был клятый пограничный пропуск, который наши инструкторы тщетно пытались оформить накануне похода. В документах у нас был прописан только Кунашир, и по иронии судьбы только в Кунаширском порту на выходе с теплохода пропуска не спрашивали. 

На палубе.                             За фото спасибо Свете Скоропей

    Моё чувство времени игнорировало расписание теплохода, обратный путь пролетел так быстро, как будто мы не качались двое полных суток на волнах, а телепортировались сразу на Сахалин. Помню, что собирались на палубе и подводили итоги игры в ангелов и убийц, помню гитарные посиделки и дискотеку под открытым небом как символ протеста против ужасной музыки в баре, но всё как в тумане, как если бы мне про это рассказал кто-то другой. 

    Поход закончился, и всё, что случается после момента, когда ты скидываешь с плеч рюкзак — лишь постскриптум, каким бы ярким и трогательным он ни был. Как будто бы вес рюкзака вдавливал впечатления в твою память сургучной печатью, но груз сняли, и реальность больше не в силах оставить настолько же яркий и чёткий оттиск. 

    Рассказывать о походах обычно сложно и по большей части бесполезно. Человеку, не знакомому с этим сомнительным развлечением, все эти километры-метры-палатки перевалы ничего не скажут. Фотографии тоже мало помогают — они не передают ощущения высоты, пространства, достигнутой цели, свободы от мыслей. Сложно объяснить, как отодвигается всё, что было важным неделю назад, и на передний план выходят самые бесхитростные радости. Надеть чистые носки. Увидеть, как наконец закипает вода в котле. Сделать последний шаг перед привалом. Открыть полог палатки с утра и сделать глубокий вдох. Впрочем, если вы дочитали до этого места, скорее всего, вам не надо ничего объяснять (или вы моя мама). 

День 15-16. Слёзы Сахалина

    В Южно-Сахалинске по-прежнему шёл дождь. В хостеле "Нора" всё тоже было по-прежнему, разве что запах наших грязных носков стал несколько сильнее. У меня до обратного самолёта оставалось 5 дней, но кто-то улетал уже завтра, а кто-то тоже брал билеты с запасом, но решил поменять их и вылететь пораньше. Не могу сказать, что двигало этими людьми, но, может быть, они тоже почувствовали то, что я назвала постскриптумом. 

    Всё в этот день было пропитано сырым чувством прощания: и серые улицы, и экскурсия в пустом краеведческом музее, где гид нам рассказывал о популяции глупых волков, которые перебегают по льду пролив Невельского, чтобы умереть от голода на севере Сахалина, и даже блинчики в кафе "Маруся", где по телевизору над столиком почему-то крутили "Иронию судьбы". Часть группы пошла на кинофестиваль, где в этот вечер показывали короткий метр, и, говорят, в каждом фильме только и разговоров было, что об отъезде с Сахалина. 

Прощальный вечер в хостеле.             За фото спасибо Свете Папиной

    Утром дождь закончился, все куда-то разбрелись: кто-то пошёл закупать сувениры, кто-то поехал на рынок с мыслью, что лучший сувенир — это рыба, самые активные отправились покорять пик Чехова в окрестностях города, а мы со Светой и Юрой решили покататься на канатке, которая зимой поднимает на холм лыжников, а летом тех, кому хочется посмотреть на город, но лень восходить на пик Чехова. 

    Сверху Южно-Сахалинск казался забытым среди полей и холмов островком — зачем людям селиться здесь, вдали от моря? Но стоило сменить точку обзора, и мёртвая панорама оживала. В парке Гагарина катались на каруселях дети, в японских магазинах тётушки выбирали стиральный порошок, на главной площади под видом молодёжного форума происходило какое-то неблагозвучное мракобесие. Я испытала на себе цепочную карусель, попробовала в лавке конфету со вкусом томата и укрепилась в мысли, что мне ещё рано улетать с Сахалина. 

 

День 17. Спиральное сознание 

    Утром в хостеле снова собралась группа покорителей пика Чехова, хотя мне казалось, что все, кто хотел, взошли туда вчера. Я всё ещё была не в восторге от идеи доказывать этой горе, что я умею ходить вверх, поэтому мы с Юрой ткнули пальцем в карту наугад и поехали в посёлок Охотское, который довольно логично расположился на берегу Охотского моря. 

    На заднем сидении городского автобуса местные бабульки громко обсуждали, как они будут весь день загорать на пляже. Когда мы вышли из автобуса и съёжились под шквалистым ветром, в голову невольно пришла мысль, что пляжный отдых на Сахалине доступен только очень сильным духом людям. 

    У побережья бегали собаки, висел знак о том, что это цунамиопасная зона, а рядом стояла угрожающего вида табличка с назиданием не ловить больше трёх горбуш в день. Пляж был пуст, только возле дачных домиков одинокий мужчина в забродах что-то ловил в большой луже посреди камышей.

Ну-ну

    Рядом, судя по карте, находилось озеро Изменчивое, знаменитое своей рыбалкой. К рыбе мы были абсолютно равнодушны, но было интересно посмотреть на пролив между озером и морем, который в зависимости от сезона меняет свою ширину. 

    Берег озера был устлан высохшим илом, по нему бегали чёрные вороны и презрительно каркали в нашу сторону. То тут, то там из кустов выглядывали рыбаки, и у каждого в мешке было явно побольше, чем три горбуши. В месте, где озеро сливалось с морем, концентрация рыбаков была максимальной. Время от времени из волн высовывались мордашки тюленей — они с рыбаками были едины во мнении, что это лучшее место для ловли.

Изменчивое

    Из-за туч вышло солнце, становилось жарко и хотелось искупаться, но берег Изменчивого как-то к этому не располагал. В нескольких километрах дальше по трассе было озеро побольше, и заодно уж решили дойти до него. Здесь и начались проблемы: озеро было, большое, чистое и прохладное на вид. Но были также и кусты, которым его берег нравился не меньше, чем нам. Продираться к воде через кусты хотелось ещё меньше, чем бродить по илу.

    Мы незаметно прошли пять километров, пока искали идеальное место для купания, и обратно к морю возвращаться уже тоже не хотелось. Вскоре впереди показалась бетонная остановка — шедевр искусства пропаганды, утерянного в наши дни: если ехать в сторону моря, увидишь стену с мозаикой "Приятного отдыха!", где идиллические парусники бороздят гладь залива в лучах заката, а если возвращаешься в город, на тебя  сердито посмотрят рабочий и колхозница с безапелляционным заявлением "Слава труду!"

Озеро Тунайча, которое так любят кусты

    Мы дождались автобуса и доехали до места с интригующим указателем "Место силы. Останец Лягушка". У входа на тропу посетителей встречала шизофренического вида табличка с обращением к Путнику, где предлагалось оставить городу всё мирское, поздороваться с камнем и познать природу душой и телом. В голове моментально на мотив "Короля и Шута" сложилось "Будь как дома, путник, я ни в чём не откажу! Структурно-денудационный останец "Лягушка" — государственный памятник природы регионального значения, коль желаешь, покажу ..." В общем, я сразу поняла, что мне здесь понравится. 

    Мы шли по тропе и вслух читали поясняющие таблички, где было пошагово разжёвано, как преисполниться и достичь просветления. Один стенд разрешал собирать папоротник в личных целях, другой рассказывал про гору, где можно найти звёздный портал и (глядя на солнце!) различить духов воздуха, третий обещал Женскую и Мужскую скалу, на которых, очевидно, нужно обрести свою гендерную идентичность. Следом пояснялось, что проект реализован при грантовой поддержке Президента Российской Федерации.

    После того как мы подарили своим клеткам спиральное сознание в каменном лабиринте, оставался последний этап. Восхождение на гору Лягушка. Я старалась сохранять серьёзное лицо на случай, если из кустов за нами следят уже преисполнившиеся адепты и не пускают на гору всех, кто недостаточно преисполнился. Но возле стенда про шутливый камень Тингра, носящий второе имя Тангра, которому нужно задать вопрос и ждать ответ, похожий на всплеск воды от брошенного камня, меня окончательно прорвало, и я булькала от смеха, как вскипевший чайник.

    Таблички предупреждали, что восхождение на гору — это Испытание для тела и духа, поэтому мы не заметили плавную тропу с перилами толщиной с кулак, ломанулись по склону напрямик и очень удивились, когда через 50 метров Испытание закончилось. Здесь было людно: шли и пенсионеры с тросточками, и мамы с грудными детьми, и фотографы со здоровенными штативами. На вершине холма стояла скала, которая с определённого ракурса действительно напоминала лягушку (но не в случае, если вы стоите на одном холме со скалой). Открывался вид на тронутый осенью лес.

Солидный господь для солидных господ.

    Было приятно спуститься по длинной безлюдной тропе, искупаться в холодной речке и вернуться домой на дряхлом автобусе — как будто живёшь здесь сотню лет и можешь себе позволить не бегать по достопримечательностям, а просто выбраться в лес погулять в выходной. И за ужином ответить восходителям на пик Чехова: пффф, а мы покорили останец Лягушка! 

День 18. Лодка бизнес-класса

    Больше всего я ждала экскурсии на заброшенный маяк Анива, который в 1939 году построили  японцы на опасном для кораблей мысе — самостоятельно сюда не попадёшь, нужно плыть на моторке или несколько дней идти пешком вдоль берега, если лодка тебя чем-то не устраивает или если ты очень любишь холодные дикие пляжи. Выбирали самый погожий день, чтобы не было больших волн и лодочник точно смог высадить у маяка. В итоге из группы собралось ехать семь человек, и в шесть часов утра от автовокзала нас забрала машина. 

 

    На волнах сахалинских грунтовых дорог меня моментально вырубило, и проснулась я уже в посёлке Новиково вместе с толпой таких же заспанных искателей приключений. На нас надели смешные зелёные плащи от ОЗК и оранжевые спасжилеты поверх. Тяжёлые полы плащей били по ногам, мешали ходить и чем-то напоминали рясы священников, дутые жилеты придали всем солидности, и поэтому процессия к лодкам напоминала крестный ход.

    Всего к маяку отправилось три лодки, в каждую помещалось по 8 человек, и к нам посадили ещё одну женщину. Я ехала и думала, что попала в бизнес-класс: в лодке были скамейки, мы шли ровно и почти не подпрыгивали на волнах, и вся эта амуниция в виде жилетов и плащей казалась чем-то вроде просьбы пристегнуть ремень в машине с выключенным двигателем. Уж если мы выжили после путешествия на лодке Славы по Тихому океану... Впрочем, в жилетах был плюс — они грели. 

    Мы огибали мыс за мысом. Косые лучи солнца освещали скалистые зелёные холмы, покрытые ровной травой с редкими вкраплениями леса. Наш проводник Гриша время от времени  отпускал философские комментарии по поводу ландшафта:

— Смотрите, как холм резко над водой обрывается, как будто половинку отрезали. А её действительно отрезали, можно сказать! Когда-то холм был целым, а теперь море всё съело. А вот там, дальше, японское село было, где фундамент торчит. Там и маяк был свой небольшой. Какое-то время даже работал, но потом сломался, и лампочки там перебили. Впрочем, я даже знаю кто. 

— Кто? — заинтригованно спросили мы.

— Да я и разбил, когда мелкий был.

    Философскую атмосферу немного нарушала восьмая женщина в нашей лодке. Только за первые 10 минут путешествия мы узнали, что она родилась в Москве, но живёт в Таиланде, и что её подружка ей все уши прожужжала про Анивский маяк, и что она "профессиональная туристка" и всё уже везде видела, впрочем, фотограф она тоже профессиональный, "ну посмотрим, посмотрим, чем этот маяк сможет меня удивить". 

 Поток вопросов от гуру-туристки не иссякал. 
— Гриша, Гриша! Скажите, а почему эти чайки здесь сидят? Нет, это что, какие-то особенные местные чайки? Почему они здесь сидят? Обычно чайки так не сидят! Это у них, значит, рыба здесь есть? А много рыбы у них? 

    У меня уже начал немного подёргиваться глаз, но Гриша сохранял каменное спокойствие, несмотря на шквал вопросов и вредный мотор лодки, который почему-то время от времени глох.

    Чем ближе мы подходили к мысу, разделяющему Анивский залив и Охотское море, тем сильнее становились волны. Когда показался силуэт маяка, брызги уже вовсю летели через борт, а на носу под девочками внезапно подломилась лавка — последние десять минут они ехали полулёжа. С третьего раза мы кое-как припарковались у крохотной скользкой скалы и полезли на маяк. 

    Скала, на которой светил пустыми окнами 40-метровый маяк, обдувалась всеми ветрами, и полы наших резиновых плащей громко хлопали по бокам. Но внутри было тихо. На первом этаже ржавели остатки машинного зала, дальше в башню вела широкая винтовая лестница, которая заканчивалась на третьем этаже. 

    Здесь можно было выйти на открытую площадку-крышу овального основания маяка, и рядом с проёмом на стене красовалась надпись "Осторожно, радиоактивно!". Она очень гармонировала с нашими защитными костюмами, но фонить здесь вроде бы было нечему — ритеги, на которых работал маяк, вывезли лет 15 назад. 

    Дальше в башню с жилыми комнатами вела узкая закрученная лесенка. В разбитые окна заглядывало море. Всё, что можно было разграбить, здесь было разграблено. Удивительно, что до сих пор никто не уволок отсюда остатки оборудования на металлолом. Видимо, возить на лодке — себе дороже. 

    Наконец лестница вывела нас на площадку с линзами и фонарём. Здесь часть стёкол была ещё цела, и к ним жалась чайка с большим серым птенцом. Время от времени чайка взлетала и зависала над маяком, пытаясь бороться с ветром. Птенец суетливо вышагивал туда-сюда по площадке. Эта картина вызывала невнятную тревогу. 

    Анивский залив и Охотское море разделяет лишь тонкая каменная гряда, и с маяка казалось, что даже цвет воды по сторонам этой баррикады разный. 

    Здесь было прекрасно и тоскливо. Этот гордый потрёпанный маяк смотрел вдаль с немым укором, как старик на причале, которого забыли позвать в светлый век спутниковой навигации. Несколько лет подряд то и дело поднимается вопрос его реставрации, но пока власти дают обещания и ищут средства, ветер и вода не ждут, пока им дадут отмашку, и крошат бетон. 

    На обратном пути мы шли ближе к берегу, ветер дул в спину, нас плавно качало, и от этого нечеловечески хотелось спать. Я распахивала глаза как можно шире и прислушивалась к бормотанию Гриши сквозь рокот мотора, но постепенно растекалась внутри тёплого жилета и просыпалась только в тот момент, когда начинала крениться за борт. 

    Спать было категорически нельзя — то по правому, то по левому борту открывались лежбища тюленей, пухлые колбаски грелись на камнях в позе банана и без опаски смотрели в нашу сторону. Судя по их довольному виду, тюленей в этой жизни всё устраивало.

    Через какое-то время мы причалили к скалам возле водопада. Народ с радостью умывался холодной водой, чтобы хоть немного согнать сон, а у берега скакали и прыгали стаи горбуши — их плавники так и мелькали в воде. 

    Очевидно, рыба чуяла пресную воду и стремилась осуществить цель своей жизни — вернуться в реку,  где она вылупилась из икринки, отложить икру и умереть. Она была готова преодолевать препятствия, биться о пороги, лавировать между камнями и идти вперёд на смерть. Но что-то в рыбьем навигаторе дало сбой, и косяк пришёл к отвесному водопаду, над которым разве что чайка взлетит. Очень не хотелось расстраивать горбушу, но мы не могли не рассказать ей, что она тупая. 

    Как только мы вылезли из лодки и пересели в газель, все окончательно сдались и перестали бороться со сном. Дорогу от города до посёлка мы так и не увидели, но ещё один шанс ждал нас завтра — по этим же местам лежал путь на мыс Евстафия, один из обязательных открыточных чек-пойнтов Сахалина.

День 19. Бампер, который хотел сбежать

    Нас оставалось всё меньше — уехали Олег со Светой Семенихиной, и по Южно-Сахалинску теперь бродило только шестеро членов курильской банды. Лёха Череп почему-то отказался ехать с нами на мыс (сказал, что будет целый день кататься туда-сюда по канатной дороге), и впятером со Светой, Юрой, Антоном и Олей мы идеально влезали в машину. Антон обошёл все городские прокаты, где при словах "поедем на Евстафию" почему-то округляли глаза и отказывали в аренде, но в одном из них ему всё-таки дали чистенький белый недоджип с посылом "вы всё равно убьёте его, хотите нам денег заплатить побольше — платите".

    То ли мы наконец выспались накануне, то ли чувство солидарности с водителем спасало нас, но до посёлка Новиково мы домчались с широко открытыми глазами, а дальше началась задорная колдобистая грунтовка, где при всём желании уснуть бы не получилось. В какой-то момент мы чуть не улетели в кювет, объезжая царственный грейдер, который чапал посередине дороги, и парой километров дальше заметили в кювете самосвал. После этого ли падения дорогу резко решили разровнять, или и он объезжал тот самый грейдер — загадка для следующих поколений.

    По лесной дороге к мысу мы тоже проскочили быстро и легко, за разговорами не замечали кочек и шутя форсировали океаноподобные лужи. В полдень машину оставили на пляже возле рыбацкого домика, где суровые мужчины очень неторопливо то ли вытаскивали, то ли затаскивали в море сети. Пешком до мыса оставалось не больше километра.

    Песок под ногами здесь тоже был тёмный, но более грубый, чем Кунаширский, и не чёрного, а сероватого оттенка. То и дело попалались розовые ракушки-гребешки, и мы подобрали парочку целых. Впереди в море вдавалась узкая коса с песчаными барханами, поросшими травой. Чуть дальше она снова расширялась и завершалась красивым холмом.

    Если бы адепты креационизма хотели убедить общественность, что Бог создал инстаграм, лучшего аргумента, чем Евстафия, они бы не нашли. Вроде бы ничего особенного — мыс как мыс, но каждый бугорок на этом клочке земли казался предельно фотогеничным. Позировать на краю холма на фоне бесконечного моря согласился даже Юра — этот аргумент стал бы решающим доказательством в споре о божественной природе фотографий в этой локации. 

    Когда с фотосессией было покончено, мы ещё долго сидели на холме и рассматривали в бинокль смешных водоплавающих птиц, которые коллективно ныряли под воду и оставляли на поверхности одного сторожа — он бдил, чтобы снаружи всё было спокойно, и нырял последним, когда остальные уже показывались обратно. Каждый раз на вахте оставались разные особи. График дежурств они себе заранее написали что ли?

Как напоследок не залезть в воду?

    Пора было ехать обратно, пока не стемнело. Только мы сели в машину и преодолели пару первых луж, как сзади послышался подозрительный стук — бампер оторвался с одной стороны и волочился по земле. Антон чертыхнулся и вставил его обратно, но после каждой хорошей кочки несчастный кусок пластика упорно намеревался сбежать в лес. Задачей минимум было не потерять его.

    Возле мостика через крохотную речку мы притормозили и зачарованно смотрели, как упорная горбуша щемится вверх по отмелям, падает без сил, встаёт и щемится дальше. Как она понимает, что уже пришла? Может ли она повернуть обратно? Есть ли горбуши-чайлдфри, которые предпочитают умереть в океане одинокими и свободными? Вопросов было больше, чем ответов.

    На обратном пути остановились на Голубых озёрах — когда-то здесь был угольный карьер, а теперь блестит матовой бирюзой вода. Вокруг было на удивление безлюдно, видимо, мы выбрали хорошее время и разминулись с экскурсионными автобусами. Солнце клонилось к закату, с поросшего низкими деревцами отвала было хорошо видно ближайшие сопки, зеркала соседних озёр и ленту дороги. Пахло нагретой травой, как всегда пахнет в тёплые дни в конце лета, и мне почему-то вспомнился дом.  Значит, пора возвращаться. 

    Бампер вёл себя очень плохо. То и дело мы слышали сзади знакомый скрежет, и стало понятно, что если будем останавливаться так часто, доедем в лучшем случае к утру. Нас спас незнакомый водитель, у которого нашлась кабельная стяжка. 

    Пока стояли на обочине и крепили зловредный кусок, над заливом взошла огромная красная луна. Солнце спряталось в лиловую тучу, на водной глади показались искорки морских судов, и в сумерках интимно пылали факелы газосжижающего завода, как будто Сахалин приглашал нас на прощальный романтический ужин при свечах. 

День 20. Застрявшие во времени

    Утром машину у Антона приняли без вопросов — единственная царапина, которую мы посадили, попадала в уже побитую кем-то до нас зону, а под бампер никто и не заглянул. Мы собирали вещи и докупали сувениры с хладнокровным спокойствием — как-никак, мы с Сахалином расстаёмся друзьями. 

    Самолёт вылетал в 15 часов и в 15:30 приземлялся в Москве. Меня всегда завораживали эти игры со временем. Сначала ты кладёшь восемь лишних часов на депозит, а на обратном пути их забираешь. 

    Восемь часов ты находишься в застывшем моменте — как плеер поставить на паузу. За двойным стеклом внизу проплывают безымянные реки и горы, но сквозь толщу воздуха жизнь на поверхности Земли не видна, и пейзажи тоже кажутся застывшими в киселе облаков. 

    Когда я вернулась, знакомые почему-то всё время спрашивали, где было лучше, на Курилах или на Камчатке, где мы были два года назад, и сильно ли они отличаются в плане впечатлений. Я начинала что-то нудно объяснять про разницу ландшафтов и климата, специфику автономных походов и трудности логистики, атмосферу в группе и ещё про миллиард мелочей. 

    А в прошлом году в Южно-Курильске группу Пика поймали японские журналисты из делегации — они очень хотели узнать, на что больше похожи острова, на Японию или на Россию. Тогда ребята выкрутились и отшутились, что Россия такая большая и разная, что, конечно, на Россию. 

    Но сейчас я скажу только одно: Курилы похожи на Курилы. Когда вы встретите медведя у ручья, он не спросит у вас паспорт. Неважно, какой у вас разрез глаз и рост, бамбучник с одинаковым успехом скроет вас с головой. И рокоту океанских волн будет всё равно, на каком языке вы пытаетесь его перекричать. 

___________________________________________________

Спасибо, что прочитали. Больше фоток можно увидеть здесь. А если вам хочется стать немного ближе к далёким островам, напишите мне, у меня ещё осталась пара открыток и 20 грамм чёрного вулканического песка 🙂